Вбивать свои идеи приходилось ударами молота. Доктор Хоффер покорно втягивал голову в плечи. «Кто-то красиво страдал, правя бал в паркетном зале, – со злостью подумала Дженни. – Посмотрела бы я на сию особу, окажись она не на мягкой кровати с балдахином, а в этой зловонной преисподней!»

Далее надо избавиться от балласта. Увольняем миссис Гарибьян, Джекобсон, Ленард. Сами знаете, они работают плохо, лениво, ошибаются, им не хватает квалификации. Я нашла молодую энергичную лаборантку, она заменит троих. А вы найдете соответствующие слова утешения. Я вам сильно облегчила жизнь: в роли кровожадного серого волка выступаете не вы, а я, точнее, результаты независимой финансовой экспертизы. Человеческий фактор? О’кей, открывайте богадельню, я умываю руки. Догадайтесь, почему мистер В Угол, На Нос, На Предмет сбросил мне вашу лабораторию со своего барского плеча? Если все пустить на самотек, то через полгода лавочка закроется, и весь ваш персонал, двенадцать человек, останутся на улице. Вот арендный договор, подписывайте. Вы же шеф предприятия.

Доктор Хоффер надел на свой фирменный нос очки и стал им водить по страницам. «Астигматизм, – определила Дженни, – доктор тоже выходит в тираж, пора и ему на пенсию. Никому не жалко людей, которые уже не могут. И ведь меня никто не пожалел ночью, вернее, не меня, а ту, что мне приснилась. Какое я имею к ней отношение? Бред собачий…»

Что он там вычитывает? Прекрасно знает, что не исправит ни буквы… Как надоела ей эта игра! Респектабельные стариканы произносят пышные фразы о человеческом факторе и снимают с себя ответственность. За все отвечает Дженни! На аренду, переезд, новое оборудование нужны деньги. Дженни их перевела со счетов своего госпиталя. Разумеется, предупредив хозяина. Мистер Якимура сладко улыбнулся: «Я тебе полностью доверяю». Что означает: «Если получим прибыль, я тебе продекламирую стихи про Хирохиту с Уолл-стрит; если затраты не окупятся – выгоню в шею!» То есть в принципе рискует только Дженни.

Доктор Хоффер шмыгнул фирменной трубой и поставил закорючку.

Дженни вспомнила, как в первую их встречу доктор долго хорохорился, как поблескивали надменно его очки. А сегодня он более покладист. А в чем разгадка? Дело в том, что теперь Дженни ему выписывает чеки. Как просто все объясняется в этом лучшем из миров…

– А в обед я ездила в лабораторию и отчитала доктора Хоффера, как мальчишку. Иногда я себя спрашиваю: зачем взялась разгребать авгиевы конюшни? Умный очкастый доктор – и ни хрена не соображает в элементарных вещах! Хоть вешайся с отчаяния.

И подумала: это совсем не то отчаяние, которое я пережила ночью. И решила: не надо рассказывать Тони про сон. Осторожненько проверим…

– Профессор, на минуту вернемся к твоей Жозефинке. В монастыре Кармелиток у нее не было подружки?

– С чегой-то ты вдруг? – улыбнулся Тони.

– Любопытство бабье.

– Была. Еще похуже вертихвостка, чем виконтесса Богарне. Терезия, которую называли Богоматерь Термидора. Любовница Тальена. Спасая ее, он форсировал Термидорианский переворот. Устраивала знаменитые балы жертв гильотины. Сплошной разврат. Кстати, потом стала придворной дамой.

– А что конкретно послужило причиной развода Наполеона и Жозефины?

– Долгая история.

– А ты покороче.

– Наспех сколоченная Империя нуждалась в законном наследнике. Жозефина по возрасту уже не могла иметь детей. Развод был неотвратим. Как ни странно, больше всех (кроме Жозефины, которой это представлялось концом света) противился Император. Он был мнителен и суеверен, держался за Жозефину как за волшебный талисман. А та водила его за нос: дескать, у тебя что-то не в порядке. Несколько дам объявили, что у них ребенок от Императора, однако Наполеона было трудно в этом убедить. А когда родила графиня Валевская, ей он поверил – точно, его сын. Молодая полька его любила беззаветно.