На следующий день, в условленный час, Блэкбатл и Чебо уже стояли у входа в бар. На судье был видавший виды бурый замшевый плащ, словно пропитанный запахом пыльных дорог. Блэкбатл же, напротив, был воплощением элегантности и непринужденной уверенности в себе. На нем был безупречно скроенный кожаный пиджак черного цвета, блестящий от полировки и идеально сидящий на его широких плечах. В таком, вполне можно было встретить отпрыска аристократии, прогуливающегося по центральным улицам Биг Сити. Вскоре грохот колес о брусчатую мостовую возвестил о прибытии Романова. Он лихо подкатил к входу в бар на экипаже, запряженном парой великолепных лошадей.

– Господа, рад видеть вас в добром здравии! Надеюсь, вы готовы к нашему небольшому приключению? – приветствовал он подручных.

– Готов, – коротко ответил судья.

– Раз мой саквояж рядом, значит я готов к работе, – с легкой усмешкой отозвался Блэкбатл и сразу спросил:

– Простите за любопытство, вы предпочитаете револьвер или пистолет?

На этот вопрос Романов не стал отвечать словами. Вместо этого он достал из кобуры на поясе револьвер, который выглядел весьма внушительно и имел необычно большой барабан, рассчитанный на три патрона. Блэкбатл, увидев его, не смог сдержать удивления и воскликнул:

– О! Какая у вас пушка!

– Сделана на заказ по моим чертежам одним очень хорошим мастером. Это не просто оружие, а настоящее произведение искусства.

Блэкбатл, продолжая рассматривать револьвер, заметил:

– Калибр явно больше девятого.

– Верно. Это двенадцатый калибр.

– А мне говорили, что такое невозможно – с недоверием произнес судья Чебо, который стоял рядом и слушал их разговор.

– Однако у меня именно такой. Заряд не пробивает цель насквозь, но наносит очень серьезные повреждения.

– Двери, наверное, открывать удобно, если ключей нет – с ухмылкой произнес судья.

– Ещё как! – ответил Романов и убрал своё устрашающее оружие обратно в кобуру.

После этого Блэкбатл обратил внимание на судью и сказал:

– А у вас я заметил карабин. Судья кивнул головой и ответил:

– Да, Бинелли, под десять патронов. Вполне достаточно для нашей работы.

Блэкбатл, с широкой улыбкой на лице, добавил:

– А у меня Беретта 92. Пятнадцать в обойме, один в стволе. Безотказный.

– Вы любите классику? – спросил Чебо.

– Да. Даже в опере был однажды.

– Что давали? – заинтересовавшись, спросил Романов.

– Хеннеси ХХО, насколько я помню.

– Нет на сцене.

– Вот этого не скажу. Весь этот шум, называемый музыкой, мне не доставляет никакого удовольствия.

– Зачем же пошли?

– Меня интересовал один из музыкантов.

– Хотя бы дали ему возможность доиграть? – весело спросил Чебо.

– Конечно. К финалу я подобрался к оркестровой яме, дождался оваций и в общем, никто даже не заметил, как исчез один из скрипачей.

– Ладно господа, нам пора – произнес Романов, став вдруг очень серьезным – Первым поведу я, дальше будем меняться.

Оформив все необходимые документы Романов и двое его подручных выехали за пределы Биг Сити.

Как и восемь его собратьев, этот Биг Сити, обнесенный сплошной стеной, высотой в тридцать метров, был построен на месте города милионника. До соглашения двух группировок, он представлял собой странную смесь прогнившего от коррупции мини-государства и бандитского мегаполиса. После основания на его месте Биг Сити в нем очень многое изменилось. На место помоек, вечного ремонта и криминального беспредела пришли порядок и видимая чистота. Все грязные удовольствия, порожденные цивилизацией и некогда доступные на любой окраине города, навсегда исчезли с улиц. Но они не ушли совсем – лишь перебрались за глухие стены и неприступные заборы элитных районов Биг Сити. Теперь они стали привилегией избранных, пищей для похоти сверхбогатых. Еще один стимул взлететь на вершину успеха, искушение, влекущее к процветанию. Вечерний променад в парке больше не грозил ограблением, карманники оставили в покое подвыпивших простофиль, а женщина могла идти по улице, не оглядываясь в любом районе и в любое время суток. Железный порядок сковал город, проникнув в каждый его уголок. Нарушитель, не сумевший доказать свою невиновность в суде, приговаривался к единственному наказанию: ему на лоб ставили клеймо – литеру «Н», знак непрощения и изгоняли из Биг Сити. Отныне каждый встречный имел право безнаказанно ограбить или даже убить осужденного. И чаще всего именно так и происходило. Правосудие было неумолимо, но избирательно. Богатые могли позволить себе самую лучшую адвокатскую контору, способную вытащить их из любой передряги, а бедным оставалось лишь надеяться на милость системы, которая редко ее проявляла. «Н» означала не только изгнание, но и верную смерть. Осужденные становились легкой добычей, живыми мишенями для отработки криминальных навыков или просто для развлечения. Поэтому серьезных нарушений в Биг Сити почти не происходило. Этот порядок, однако, имел свою цену. Свобода говорить, что думаешь, право называть всё своими именами – всё это стало предметом роскоши, доступным лишь тем, кто мог позволить себе нарушать правила. Остальные жили в стерильном, предсказуемом мире, где каждый шаг отслеживался, каждое слово записывалось. Принадлежащие кланам корпорации заменили правительства, их логотипы красовались на каждом здании и каждой упаковке. Они предлагали комфорт и безопасность, но взамен требовали полной лояльности. И большинство охотно соглашались на эту сделку, уставшие от хаоса и неопределенности прежних времен. Так живет и по-своему процветает Биг Сити, город контрастов, город жестокой справедливости.