Агата застыла, не решаясь двинуться. Ее прагматичный ум отчаянно пытался классифицировать, понять. Раса 1: Насекомоподобный гуманоид. Возможно, с планеты с низкой гравитацией? Сильная зрительная адаптация. Эмоциональное состояние: кататоническая апатия, глубокая депрессия. Раса 2: Аморфная студенистая форма жизни. Вероятно, обитатель жидких сред или газовых гигантов. Эмоциональное состояние: перманентный примитивный ужас. И она, Раса 3: Homo Sapiens. Эмоциональное состояние: панический страх, перемежающийся отчаянными попытками рационализации.

Она сделала осторожный шаг вперед. Хитиновое существо даже не пошевелило головой. Его черные глаза продолжали смотреть сквозь нее. Студень медленно перетек в другую сторону, его гудение на секунду усилилось при ее движении. Она подошла ближе к хитиновому пленнику. Его огромные глаза медленно, с нечеловеческой плавностью, перевели взгляд на нее. В них не было ни интереса, ни угрозы. Только пустота. Как два куска ночного неба, вставленные в голову.

– Здравствуйте? – прошептала Агата, голос сорвался в хрип. – Вы… понимаете меня?

Никакой реакции. Только пустой взгляд. Она попробовала жесты. Показала на себя: «Агата». Показала на него с вопросительным взглядом. Существо медленно отвело взгляд обратно в пустоту. Агата вздохнула. Бесполезно. Она посмотрела на студень. Он снова наткнулся на стену и тихо гудел, пульсируя желтоватой массой. Общение здесь было невозможным. Только совместное пребывание в этом кошмаре.

Она оглядела перекресток. Туннели расходились в разные стороны. Один, самый широкий, уходил вниз, и оттуда доносился слабый, ритмичный гул, похожий на работу гигантских насосов. Другой, узкий и темный, вился вверх. Третий, с ровными стенами, уходил вдаль, и там светилось более интенсивное зеленоватое сияние. «Оранжерея» из плана? Мысль о том, что там может быть, заставила ее содрогнуться.

Агата решила пойти по туннелю, ведущему вверх. Может, ближе к «поверхности»? Может, там выход? Или хотя бы другой воздух? Она снова скользнула рукой по стене, нащупывая путь в полумраке. Хитиновое существо не обратило на ее уход внимания. Студень продолжал свое бесцельное, пугливое движение.

Туннель был крутым. Она карабкалась, цепляясь за выступы ребристых стен, ее босые ноги скользили по влажным корням, покрывавшим пол. Воздух здесь был чуть менее густым, но пахнул сильнее минеральной пылью и чем-то… острым, щелочным. Она поднялась выше, и туннель вывел ее на небольшую смотровую площадку – выступ, с которого открывался вид на… лабиринт.

Она замерла, пораженная. Она была не просто в туннеле. Она была внутри гигантского, невообразимо сложного организма. Пространство перед ней было огромным, как пещера, но это была не пещера. Это был внутренний ландшафт астероида. Стены уходили ввысь и вниз, теряясь в тенях. Они были пронизаны бесчисленными туннелями, арками, балконами, похожими на те, на которых стояла она. Повсюду – сети тех самых сухожилий-кабелей, костяные структуры, служившие опорами или арками, мембраны, натянутые, как паруса между выступами, и пульсирующие от проходящих под ними потоков. Биолюминесцентные наросты горели скоплениями, как жуткие созвездия, освещая фрагменты этого внутреннего мира. Вдалеке она различила что-то похожее на гигантский, пульсирующий резервуар, от которого расходились толстые трубовидные структуры. Где-то ниже виднелись скопления тех самых «экспонатов», встроенных в стену, как мозаика из ужаса. И повсюду – движение. Не быстрое, а медленное, неуклонное. По туннелям и балконам ползли, перетекали, иногда неуклюже передвигались на множестве конечностей другие пленники. Десятки? Сотни? Существа всех мыслимых и немыслимых форм, размеров и консистенций. Некоторые, как студень внизу, излучали страх. Другие, как хитиновый гуманоид, были погружены в апатию. Третьи бесцельно метались. Это был зоопарк. Гигантский, живой, ужасающий зоопарк, заточенный внутри летящего сквозь космос камня. И она была одним из его экспонатов.