«в смысле», «короче», «прикинь», «зашибись», «отстой», «бухать», «типа того», «выпал в осадок», «я тащусь», «прикол», «ты гонишь», «отпад», «улет», «класс» и так далее, но его молодой режиссер как раз употреблял все эти словечки и потом не раз выслушивал нотации раздраженного худрука по поводу молодежного жаргона, недопустимого в театре.

– Гм, ты снова повторяешь вульгарные фразы, Игорь?

– Ой, извините, короче…

Фуцман недовольно покачал головой, делая замечание Игорю:

– Слушай, ведь ты, кажется, не на рынке работаешь, – в театре!

– Ну…

– А раз так, именно мы должны изъясняться правильным русским языком, а не какими‑то вульгаризмами, молодежным слэнгом!

Фуцман минуту помолчал, потом продолжил:

– Итак, думаю, что следует отменить спектакль по мотивам детских сказок, ведь нельзя говорить о сексе в детском спектакле.

– Правильно, Моисей Викторович!

– И еще… Спектакль «Горе от ума» мы объявили, а я ведь не написал текст.

Игорь изумился и машинально ответил, не обдумав свои слова:

– Да ведь эту известнейшую комедию «Горе от ума» давно написал Грибоедов!

Услышав реплику молодого режиссера, Фуцман изменился в лице, поправил свой желтый галстук и пристально глянул на Игоря. А Игорь только сейчас понял, что не следовало говорить об авторстве комедии, понимая, что его шеф постоянно переписывал и подчас искажал известные классические произведения, внося свои авторские новации. Игорь помрачнел, перестал улыбаться.

«Как мне этот Лопоухий надоел! – подумал Игорь (Лопоухим звали Фуцмана за спиной все сотрудники Театра современных инсценировок, а некоторые дали своему начальнику другую кличку – Эротоман). – Попугайский галстук опять надел!.. Эротоман!»

Фуцман произнес с нескрываемой досадой в голосе:

– Вот что, молодой человек! Если вы… если вы хотите работать в нашем прекрасном театре, извольте обдумывать свои слова. Я еще не забыл, кто написал комедию «Горе от ума», но наш театр называется так: Театр современных инсценировок, это понятно?

– Да, я не хотел…

– Не перебивайте меня, молодой человек! – повысил голос Фуцман. – Именно я, являясь художественным руководителем театра, занимаюсь авторскими инсценировками классических пьес и романов. Я стараюсь для нашего зрителя, а не для себя. Я тружусь в поте лица, молодой человек! Так что попрошу вас уважать мой труд и труд своих сотрудников, если хотите работать в нашем театре.

Игорь поспешно кивнул, робко ответив:

– Все понятно, Моисей Викторович… А галстук вам очень идет.

Последняя фраза молодого режиссера была явно не к месту, видно, он хотел побыстрее сменить тему разговора и не нашел ничего лучшего, как сказать о желтом галстуке худрука.

– При чем тут мой галстук? – Брови у Фуцмана от удивления поднялись.

– Галстук, говорю, хорош, – медленно повторил Игорь, слегка улыбаясь. – Желтый.

– Ты чего улыбаешься? Ну и что, если он желтый?

– Прикольно.

– Над моим галстуком смеешься? – обиделся Фуцман.

– Что вы, Моисей Викторович! Говорю, прикольный галстук цвета попугая.

– Вижу, продолжаешь посмеиваться над моим галстуком? Давай‑ка о деле говорить.

– Да, короче, я не въехал в начало разговора, извините…

Фуцман вспылил:

– Перестань, черт тебя дери, говорить при мне на твоем слэнге!.. – Он протяжно вздохнул и сухо проговорил: – О репертуаре надо подумать.

– А вы все обдумали.

– Обдумал, вот читал список спектаклей и обнаружил, что пока моя версия по мотивам «Горе от ума» не написана.

– А когда ее напишите?

– Думаю, скоро, через недели две.

Игорь похвалил шефа, улыбаясь:

– Какой вы молодец, Моисей Викторович! Такую известную комедию «Горе от ума» написать всего за две недели! – Едва он произнес последние слова, как понял, что опять сказал что‑то лишнее не к месту, поэтому шумно вздохнул и с молящей улыбкой попросил: