Иван нажал “Ответить”. Коротко: «Да. Мы в деле. Ждём координаты и протокол доступа.»

В тот же вечер пришло подтверждение. Медблок АО «ЗАСЛОН», третий сектор, помещение 3-17. Пациент: Ирина К., 42 года, отдел аналитики. Сопровождающие: два специалиста, в статусе наблюдателей. Время сеанса: завтра, 11:00.

Когда они вечером сидели в мастерской и калибровали прибор, Маша сказала: – Ты понимаешь, что теперь мы играем не только с душами?

Иван кивнул. – Мы играем с теми, кто считает себя вне правил.

– Думаешь, СТС?

– Пока нет. Но если кто-то ставит зонд – значит, кто-то уже в сети. Вопрос – кто хозяин, а кто просто оператор. Он включил кристалл. Тот дал короткую вибрацию. Лиго молчал, но Иван знал: он слушает. И, возможно, не только он один.

Здание, в котором пряталось нужное им помещение в АО «ЗАСЛОН» выглядело как всё то, что никогда не хотело, чтобы его заметили: фасад из серо-зелёной плитки, глухие окна, равнодушный охранник без лишних вопросов. У входа стояла серая урна, в которой не было ни единого окурка, и это почему-то напрягало сильнее, чем если бы они там были. На проходной Иван предъявил пропуск, выданный накануне. У Маши его даже не спросили. Её просто впустили.

Медблок находился на третьем этаже, в глубине длинного, идеально освещённого коридора. Свет был белым, чистым, но не тёплым. Таким светом обычно освещаются операционные, комнаты допросов или новые автомобили на фотосессиях. В помещении, где предстояло работать, всё уже было подготовлено. Стол, экраны, кушетка с медицинской простынёй, два наблюдателя в строгих костюмах серо-синего цвета. Один из них коротко кивнул, представившись просто: «Куратор», – не уточнив, чего именно. Второй – совсем молодой, с глазами, в которых был не столько интерес, сколько голод к новой информации. Такой обычно бывает у тех, кто только-только понял, что мир устроен не совсем так, как представлялся.

На кушетке уже лежала Ирина. Женщина около сорока, лицо бледное, под глазами синеватые тени. Не уставшая – истощённая. Не от болезни, а от внутреннего утекания. Когда глаза ещё живые, но как будто смотрят сквозь жизнь, видя что-то дальше за ней. Иван кивнул ей с мягкой улыбкой. Она кивнула в ответ, без слов. Было ощущение, что она не боится, а просто ждёт: не ответа, не диагноза – конца. Или начала. Это было не отчаяние, а усталое согласие: «Если вы можете что-то сделать – делайте. Только не говорите мне, что всё в порядке».

– Все анализы в норме? – спросил Иван, формально.

– Абсолютно, – ответил Куратор. – Мы проверяли её в течение трёх недель. МРТ, КТ, ЭКГ, гормоны, психоневрология – идеальная картина.

– А ощущения?

– Сжатие в солнечном сплетении. Постоянное. Как будто что-то прижато изнутри. Иногда пульсации, иногда – ощущение, что «читают».