Странно, но иногда ей казалось, что Брин понимает каждое её слово. Более того, порой у неё возникало ощущение, что кот пытается что-то ей сказать, что-то гораздо более важное, чем просьбы о еде или ласке. В такие моменты его янтарные глаза словно становились глубже, мудрее, почти человеческими. "Интересно, кем ты был в прошлой жизни?" – иногда спрашивала она его. Брин никогда не отвечал, но его взгляд, задумчивый и глубокий, заставлял Лину верить, что в её вопросе есть какой-то смысл.

Для себя Лина сварила кофе в турке – настоящий ритуал, от которого она никогда не отказывалась, даже если опаздывала. Вдыхая ароматный пар, поднимающийся от чашки, она смотрела в окно на просыпающийся город и чувствовала тот самый странный зуд в груди. Словно что-то важное пыталось пробиться сквозь стену повседневности, но не могло найти выхода.

"Почему мне кажется, что я живу не своей жизнью?" – подумала Лина, делая глоток горячего кофе. – "Как будто настоящая я осталась где-то… в другом месте, в другом времени".

Этот вопрос преследовал её уже несколько лет. Сначала как лёгкое ощущение неправильности, дискомфорта, словно одежда не по размеру. Затем – как постоянное чувство, что она что-то забыла, что-то критически важное. И наконец – как глубокая уверенность в том, что весь этот мир, эта жизнь – лишь тень чего-то более реального и значимого.

Лина отхлебнула ещё кофе и открыла окно. Прохладный утренний воздух хлынул в кухню, принося с собой запахи просыпающегося города – свежей выпечки из пекарни на углу, мокрого асфальта после ночного дождя, первых осенних листьев. Она любила эти запахи, они заземляли её, возвращали в настоящее.

Часы на стене показывали 7:30. Пора было собираться на работу. Лина работала журналистом в известном журнале и вела популярную колонку о достопримечательностях городов и путешествиях по странам. Сегодня ей предстояло закончить статью о скрытых сокровищах Венеции – тех местах, которые редко посещают туристы. Она допила кофе, погладила Брина, который уже закончил свой завтрак и теперь умывался, сидя на подоконнике, и направилась в комнату, чтобы одеться.

В гардеробе, как всегда, преобладали тёмные цвета – чёрные брюки, тёмно-синие блузки, серые кардиганы. Лина редко позволяла себе яркие вещи, хотя иногда чувствовала странное влечение к насыщенным фиолетовым и глубоким изумрудным оттенкам. Сегодня она выбрала черные брюки и бирюзовую блузку, которая, как ей говорили коллеги, особенно подчёркивала голубоватый оттенок её глаз.

Одеваясь, Лина снова поймала себя на мысли о сне, который видела сегодня ночью. Древний город с высокими башнями из белого камня, улицы, вымощенные мерцающей плиткой, и странное небо – не голубое, а с лёгким фиолетовым оттенком. Она шла по этим улицам так, словно знала каждый поворот, каждый закоулок, а вокруг были люди в необычных одеждах, говорящие на языке, который она понимала во сне, но не могла вспомнить наяву. Этот город не был похож ни на один из тех сотен мест, что она посетила за свою журналистскую карьеру.

"Всего лишь сон", – сказала она себе, застёгивая блузку. Но где-то глубоко внутри хотелось верить, что это нечто большее.

Весенний город встретил Лину прохладным утренним воздухом, наполненным запахом мокрого асфальта и чуть заметным ароматом цветущих где-то неподалёку деревьев. Она вышла из подъезда, кутаясь в лёгкое пальто цвета бледной лаванды. Прохожие спешили по своим делам, сжимая в руках термосы с кофе или чаем – маленькие источники тепла и бодрости в прохладное утро.

Город просыпался, наполняясь звуками: шелест шин по мокрому асфальту, обрывки разговоров, звонки телефонов, случайный смех. Лина глубоко вдохнула, на мгновение закрыв глаза. Странно, но ей казалось, что воздух должен пахнуть иначе – более сладко, с нотками неизвестных ей здесь цветов и специй. Это ощущение было мимолётным, но достаточно ярким, чтобы заставить её нахмуриться.