Первое, что я заметила, – здесь не было ни одного бессмертного, что слегка удивило меня. Видимо, это заведение привлекало только нечисть, тогда как бессмертные предпочитали наслаждаться более роскошными местами. Почему я поставила бессмертных выше них?

Спустя какое-то время я всем перестала быть интересна, и каждый вновь погрузился в свою беседу. Я тоже задумалась, не найдя себе здесь никакого занятия. Бармен забрал мою пустую кружку и поставил другую, с фиолетовым напитком, который пах лугом после дождя. Ничего ему не сказав, я наградила его самой обольстительной улыбкой. Он отреагировал слегка двусмысленно, но не смог скрыть удивления, увидев монеты, которые я положила на стойку.

Не желая долго греть кружку в руках, я сделала ещё один глоток, продолжая мучить себя своими размышлениями. Я так мало знала об этом мире, что не могла ясно представить себе дальнейший путь. Однако я убеждала себя, что в процессе обучения всё станет понятно.

Подперев голову рукой, я снова начала рассматривать зал и только сейчас заметила в дальнем углу сцену, возвышавшуюся над столиками. Она почти не освещалась, и лишь изредка, когда кто-то зашевелился за соседним столом, свет свечи проливался на неё. Я заметила на сцене музыкальные инструменты, часть из которых мне была незнакома, но один я узнала сразу – это была гитара.

Воодушевившись желанием сотворить музыку, я услышала, как столик слева от меня взорвался яростным спором. Грубые слова вскоре переросли в потасовку, из-за чего бармен несколько раз делал замечания, но, не добившись результата, решил разобраться с нарушителями сам. Пока все были отвлечены дракой, я, воспользовавшись моментом, осторожно обошла их, прижимаясь к стене, и подошла к сцене.

Запрыгнув на неё, я почувствовала, как алкоголь слегка ударил в голову, поджигая мой авантюризм. Решив, что зрителей здесь всё равно не найду, я взяла в руки гитару и села слева на сцене, свесив ноги. Пытаясь устроиться поудобнее, я закинула одну ногу под себя, а другой покачивала из стороны в сторону, обдумывая, что сыграть. Повернувшись спиной ко всем, чтобы остаться незаметной, я стала настраивать гитару, стараясь уловить звон струн сквозь шум потасовки.

Последний раз окинув взглядом зал, я решила спеть о том, что терзает моё сердце. Зажав гриф в нужном аккорде, я начала легко перебирать струны правой рукой, плавно переходя на следующие аккорды. Нежные звуки разошлись по таверне, и к тому времени, как бармен выпроводил виновников драки, другие посетители обратили внимание на сцену, где в темноте играла я.

Забыв, где я нахожусь, я будто снова почувствовала себя живой, словно играла с ребятами в школьном актовом зале, мечтая стать известной музыкантом. И в этот миг всё горе, что преследовало меня в последние дни, отпустило моё измученное сердце, даря ему долгожданную свободу.

Словно в первый раз услышав свой голос, я легко пропела строки, ощущая себя на улицах родного города. Это была последняя песня, которую я исполнила при жизни. Тогда я выразила негодование по поводу того, что в летний праздник мы решили спеть о грустном. Но я помню восторг в глазах Кристины, которая сдерживала слёзы после услышанной песни и прыгала от счастья. Её восхищение тем, как красиво и тонко я пропела, как удалось задеть сердце каждого, до сих пор живо в моей памяти.

А сейчас я пела её так, будто это было мне жизненно необходимо. Перед глазами стоял образ Кристины: как она в третий раз напевала припев, громко, совсем не попадая в ноты, сильно фальшивя, но при этом оставаясь искренне счастливой.