Но кто бы подумал, что вечно нечесаный, пропахший порохом и навозом "пацан" окажется вдруг на борту межатлантического круизного лайнера, на палубе первого класса да еще в белом платье. И степенные леди в перчатках и зонтиками от солнца станут звать его «лапушкой», умиляясь ямочкам на щеках...

В первое время Эммери это донельзя веселило. Она настолько привыкла представляться мальчишкой, что, будучи снова особой женского пола, воспринимала это как шутку... И отчего-то считала, что обманула тем самым всех важных господ на борту.

Правда, на третий день плавания маскарад Эммери поднадоел: неудобные юбки и тесные туфли сыграли в том немаловажную роль. Босиком и в одних панталонах она вышла на палубу, чем повергла в эстетический шок старую леди с моноклем, наблюдавшую чаек... К счастью, Джозеф, обнаруживший, что «мисс Гилфорд» ушла из каюты в исподнем, так скоро утащил ее с палубы прочь, что никто более не узнал об этом конфузе.

Зато Эммери поняла, что развлекаться придется иначе и... принялась шпионить за пассажирами в своей привычной манере. Так она выяснила, что джентльмен из третьей каюты тайно встречается с леди из каюты под номером семь, а старая леди, которой врач строго-настрого запретил употреблять сладкое, тайно поедает десерты, заказанные прямо в каюту.

Но интересней всех оказалась путешествующая с сыном вдова отставного военного, которая с перепуганным видом чуралась каждого пассажира, попадавшегося ей на пути. Ее поведение не осталось незамеченным Эммери и вызвало живой интерес любопытной мисс... Все попытки сблизиться с миссис Денверс не возымели успеха: та в одиночестве съедала еду, а потом торопилась в каюту, чтобы снова заботиться о своем сыне, страдавшем, как она объясняла, сильнейшими приступами морской болезни. На все просьбы доктора осмотреть ее сына она отвечала неизменным: «Не стоит, доктор, я знаю, как о нем позаботиться». При этом сама день ото дня становилась все больше похожей на бледное привидение...

– Она точно что-то скрывает, – шептала девочка Джозефу, которого выбрала отчего-то своим тайным наперсником. – Давайте проберемся в каюту миссис Денверс и выясним что!

– Даже думать не смейте! – строго одергивал ее Джозеф, прибиравший одежду своего господина. – Что за странные мысли у вас в голове? – Он цыкал от возмущения. – Подумать только, пробраться в чужую каюту, чтобы шпионить за несчастной вдовой с больным сыном?

Эммери тяжко вздохнула, осматриваясь вокруг.

– Тогда придумайте развлечение поинтересней, – предложила она. – Например, мы могли бы подстрелить парочку альбатросов! – С такими словами она в мгновение ока, Джозеф и среагировать не успел, распахнула крышку ящика с пистолетами и взвела курок «Прайса», который слуга только вчера бережно начищал. – Пффф, и готово! Я бы хотела опробовать эту игрушку. – Эммери целилась в иллюминатор, прищурив глаз.

Джозеф аж задохнулся от возмущения:

– Игрушку? Вы назвали, самое смертоносное оружие в мире игрушкой?! – Он выхватил у нее пистолет, едва удержавшись от подзатыльника. – Вот ведь неистовая девчонка! Взбрело же в голову господам взять под опеку такую...

– … Наглую пигалицу? – подсказала с готовностью Эммери, ибо именно так Джозеф чаще всего ее и называл.

– Такую чертовку, – в сердцах припечатал мужчина. А потом бережно уложил «Прайс» обратно в бархатное нутро пистолетного ящика.

Наблюдавшая за ним Эммери хмыкнула только:

– Вы с ним как с ребеночком обращаетесь. Забавно смотреть!

– Может и как с ребеночком, тебе что с того, несносная ты девчонка?

– Да так. – И снова реакция подвела Джозефа, когда девчонка сграбастала за мгновение до того, как захлопнулась крышка ящика, одну из пуль, в ней лежащих. – Интересная пуля, – повертела она предмет между пальцев. – Из какого металла отлита?