Джозеф сжал кулаки, по всему страстно желая отодрать девчонку за уши. Он кинулся к ней, пытаясь вернуть пулю назад, но Эммери, увернувшись, закружила по комнате, превратив потасовку в игру, и Джозеф к собственному стыду не смог сладить с ребенком. Через время напрасных усилий он лишь упер руки в колени, дыша тяжело и натужно, а вредная пигалица смеялась, рассматривая трофей на ладони...

– Похоже на серебро, – вдруг сказала она. – Но кто в здравом уме отливает пули из дорогого металла? Это же глупо.

– Верни пулю, мерзавка! – не сдержал раздражения Джозеф. – Вот пожалуюсь на тебя лорду Гилфорду, пусть выкинет тебя за борт.

Эммери призадумалась.

– Он никогда так не сделает, – заявила уверенно. – Он благородный, в отличие от некоторых других. – И так стрельнула глазами в распаленного гневом Джозефа, что сомневаться в том, кто эти «другие» не приходилось.

– Ах, ты ж мелкая негодяйка, да я тебя...

Появившиеся вскоре супруги Гилфорд с удивлением наблюдали, как давно немолодой Джозеф тянет за косу десятилетнюю Эммери, и лицо его выражает такую решимость косы ее этой лишить, что наблюдавшие эту сцену со стороны могли бы счесть ее либо пугающей, либо... смешной.

– И что у нас здесь происходит? – улыбнулся, пусть и желал остаться серьезным, лорд Гилфорд.

Заставшие, как в пантомиме, оба участника, молча переглянулись, и Эммери незаметно сунула в руку Джозефа пулю, из-за которой вся эта сцена и началась. Тот стиснул ее в кулаке.

– Да вот, сэр, хотел поправить ребенку прическу... – хмыкнул Джозеф, почесывая затылок.

– Говорит, я дикарка, – добавила Эммери. – Что меня учить да учить...

– Как-то так, сэр, – поддакнул слуга, не сдержавшись от злобного взгляда в адрес мнимой помощницы.

Та пожала плечами: мол, хотела помочь.

– Вижу, вы неплохо поладили, – улыбнулась миледи Гилфорд. – Спасибо, Джозеф, что присматриваешь за Эммери.

– Всегда к вашим услугам, мадам, – чопорно отозвался тот, чем искренне развеселил девочку.

– «Всегда к вашим услугам, мадам», – передразнила она, когда, покинув каюту супругов, они направлялись к себе.

Эммери, ко всему прочему, поселили в одной каюте с этим скучным здоровяком, превратив его в няньку, а ее в требующее присмотра дитя.

– Молчи уже, – шикнул Джозеф, но Эммери, ясное дело, его не послушалась.

– Так зачем все-таки нашему лорду пули из серебра? – шепнула она.

– Замолкни, малявка!

Но Эммери не унималась:

– Африканские племена верят, что в пустыне живут прекрасные ламии, девушки со змеиными хвостами. Они заманивают людей в пустыню, а потом выпивают их кровь и съедают...

Джозеф так резко остановился, что Эммери врезалась ему в спину.

– Больно как, – она потерла ушибленный нос.

Но Джозеф лишь пригрозил девочке кулаком.

– Еще хоть словечко и...

Она прикусила губу, но слова так и рвались наружу. Ее бы от них разорвало, честное слово, а потому, отскочив на достаточно безопасное расстояние, девочка кинула ему в спину:

– А вы верите в видергенгеров, сэр?

Но Джозеф, конечно, ей не ответил, лишь посмотрел таким страшным взглядом, словно сам был каким-нибудь вурдалаком, готовым испить ее кровь.

Почти как тот в переулке...

В последнее время Эммери часто вспоминала тот случай.

Он, можно сказать, изменил ее жизнь... Она даже по-своему была благодарна тому странному типу, что скалился на нее, пугая отсветами огня в своих черных глазах. Что он тогда говорил? «Иди сюда, сладенькая конфетка, как же вкусно ты пахнешь!»

Эммери против воли скривилась. На тот момент она больше недели не мылась и вряд ли благоухала как куст бальзамина...

Странный все-таки тип. «Эта жертва моя» заявил он тогда лорду Гилфорду. Что он хотел этим сказать? Эммери не была совсем уж наивной, насмотрелась всякого в лагере, но тот парень не выглядел озабоченным, как иные мужчины...