– Гилфорды, слава Богу! – воскликнул один их помощников доктора Боранже. – Мы как раз собираемся оперировать, но все медсестры заняты пациентами. Мэм, надевайте передник, доктор вас ждет! – сказал он Дениз, и та, переглянувшись с супругом, пошла готовиться к операции.

Если доктор был занят в операционной, переговорить с ним сейчас все равно бы не получилось... Тот отдавался работе с истинной страстью, подчас, казалось, совершенно в ней растворяясь. Вот и сейчас, мельком взглянув на Дениз, он начал раздавать быстрые указания... Частенько ассистирующая ему, Дениз выполняла команды быстро и слаженно, за что удостоилась благодарственного кивка.

И этот кивок стоил многих благодарственных слов, сказанных, например, доктором Мартином...

Операция кончилась уже ближе к полудню. Доктор мыл руки, когда, воспользовавшись моментом, Дениз решила заговорить об отъезде...

– Хотите уехать сейчас? – спросил доктор, и как-то странно на нее посмотрел.

– Мой муж давно не был на родине, а его мать, как нам стало известно, больна, – отчасти солгала Дениз и, будь она человеком, зарделась бы от макушки до пят, ибо нынешний их поспешный отъезд мог показаться побегом.

– Больные нуждаются в вашей помощи, – попытался воззвать к ее совести Боранже.

– Да, сэр, я понимаю, но и свекровь моя тоже нуждается в сыне, которого уже долгие годы не видела. Было бы большим горем не успеть свидеться с ней до печальной кончины!

Боранже о чем-то надолго задумался, а потом кивнул, наконец:

– Хорошо, поступайте, как считаете нужным. В конце концов я не могу вас держать! Доброго дня, мэм.

И он решительно вышел за дверь, как показалось Дениз, чем-то донельзя озабоченный.

5. Пролог II. Сделка с дьяволом

Позволив любимой уйти и, что хуже всего, пожертвовать собой ради спасения его жизни, Анри де Шанталь, сжав в бессилии кулаки, так отчаянно лупил ими по холодному камню, что разбил в кровь, впрочем, даже не замечая того. Боль душевная была много сильнее боли физической, затмевала все прочие чувства...

Он не помнил, как долго стоял там, в пещере, опустошенный, полностью уничтоженный, но запомнил так четко, будто это было вчера, как из самого мрака беспросветного того места прозвучал хриплый голос:

– Ты проиграл эту схватку, но битва еще не проиграна. Нет! Есть способ поквитаться с обидчиками и снова воссоединиться с любимой. Что ты готов ради этого сделать?

Де Шанталь обернулся, пытаясь разглядеть говорившего, но видел лишь мрак, клубившийся за спиной, и ощущал жгучий холод, бегущий по коже мурашками.

– Кто вы такой? И о чем говорите? – глухо откликнулся он, надорвав голос и истратив все силы в бурных проявлениях собственного отчаяния.

– Кто я такой, сейчас не суть важно, молодой человек, а вот слова мои... коли ты примешь их к сердцу, могут в корень изменить твою жизнь. Или ты всем доволен? – прозвучало с насмешкой, почти издевательски. – И ничуть не желаешь отплатить тем нахалам, что оскорбляли тебя и увела твою женщину?

– Я желал бы убить каждого собственными руками, – процедил молодой человек, вскипая от ненависти к наемникам де Нёвиля.

Голос из темноты, по всему, довольный ответом, сказал:

– В таком случае, будь мне по силам даровать тебе такой шанс, примешь ли ты его?

– Приму и буду вечно вам благодарен! – с горячностью отозвался Анри де Шанталь, еще не ведая, что ему предлагает невидимый Змей-искуситель.

А тот, наконец, выступил из скрывающей его тени, и собеседник увидел седого, как лунь, старика с пронзительным взглядом черных, как сама преисподняя, глаз. На нем были ниспадающие одежды, как у жителей древнего Вавилона, а в руках он держал острый нож...