– Эко складно ты говоришь. Среди вашего брата мало таких говорунов.

– Я из школяров, господин.

– Вы не поверите, но он умеет читать и писать, да еще знает латынь, – заявил де Фруссар.

– Ученый солдат, – хмыкнул старик. – Это все равно, что скрестить быка с лошадью. Толку не будет. Излишняя ученость, воину, мальчик, только во вред. За всю мою жизнь я был знаком с двумя учеными мужами. Один погиб на турнире, получив копье в брюхо, и его ученейшие кишки точно также вывалились на песок, как и какого-нибудь олуха. Другой стал в итоге судьей. Это сам по себе незавидный конец. Что на это скажешь?

– Скажу, что обучение я так и не закончил.

– Вот это другое дело. А почему ты не говоришь о своих подвигах?

– Меня не убили, господин. По-моему, в этом и есть мой главный подвиг.

– Да за словом ты в карман не лезешь. И мне нравится твоя скромность. А то бредни «бывалых» вояк вызывают тошноту. Послушай их. Так они убили врагов больше, чем население нашего графства. Воюй, парень! Война – это лучшее из всех занятий на земле. И единственный честный способ улучшить свое положение. Я знавал воинов, заслуживших в бою рыцарское звание.

– Кстати, – оживился Амори, – в битве при Отэ один из воинов был посвящен в рыцари самим герцогом. Сейчас вспомню, как его звали. Кажется, Сен-Буа. Он сумел выдвинуться, хотя и вышел из простых солдат. Впрочем, имя у него вроде бы дворянское. Ты знал его, сержант?

Мне показалось, что менестрель как-то странно на меня посмотрел.

– Не близко, господин.

– Это тебе, паренек, пример того, что на войне нет ничего невозможного, – назидательно заметил де Бракери. – Эй, налейте ему выпить. Парень заслужил кубок хорошего вина. Ты ведь не будешь возражать, Реджис, коли твой сержант выпьет?

– Я тоже присоединяюсь к просьбе господина де Бракери, – произнесла дотоле молчавшая Габриэлла. – Пусть выпьет. Солдату это не помешает. Жаль только, что у него шрам.

Вот стерва! Мой шрам на левой брови, давно затянувшись, стал малозаметен. Прозвище мне дали по свежим следам, а прошло уже пять лет. Слова госпожи де Фруссар показывали, что ей очень захотелось мне досадить.

– Пустяк, – вступился за меня старый рыцарь. – Шрамы нас, мужчин, только украшают. И сразу видно, трус он или нет. Те, кто бежит, получают раны в иных местах.

Он сам засмеялся своей шутке.

– Пей, сержант! Надеюсь, я не прогадал, взяв тебя на службу, – разрешил мой новый господин.

– За здоровье прекрасных дам и доблестных рыцарей.

Я поднес кубок к губам и выпил его содержимое, не пролив ни капли. После чего, поклонившись, вернулся на свое место. Ужин подошел к завершению. Скоро гости и хозяева отправились спать. Гийом, распоряжавшийся всем, отпустил меня в казарму. Во дворе я с удовольствием вдохнул свежего воздуха. Признаться, подобные обязанности мне не пришлись по нраву. Когда я проходил мимо кухни, кто-то коснулся моей руки и потянул за нее.

– Кто здесь? – спросил я.

– Тише, – прошептал женский голос, по которому я узнал Доминику.

– Пойдем со мной, Жолли.

Она повела меня на кухню, дышащую остывающим жаром, и зажгла свечу.

– Знаю, что провести на ногах несколько часов, наблюдая за тем, как господа набивают себе желудки, утомительно. Не хочешь ли немного поесть перед сном?

– Ты моя добрая фея, Доминика, – от души высказался я.

В сущности, мне досталось отведать те же яства, что ели за ужином рыцари и дамы. Доминика молча сидела напротив, и на лице ее блуждала улыбка, значение которой я мог без труда угадать. И я не удивился тому, что после ужина кухарка снова взяла меня за руку и увлекла в маленькую каморку за кухней, служившую ей спальней.