– Но… Ты же этого не допустишь? Боже… Мне страшно! Я не могу! Неужели нельзя что-нибудь придумать?! – жалобно прозвучал женский голос, в котором слышалось неподдельное отчаяние.

– Прости, милая. Боюсь, это единственно верный выход. Ты и сама знаешь, что так не могло продолжаться вечно. Я и сам дурак, не подумал, чем всё это может обернуться. Бедные дети, я понимаю, всё это так не вовремя!

Наступила короткая пауза. Рина услышала, как в наступившей тишине бьётся её сердце. За дверью послышались шуршание и какая-то возня. Потом Анатолий Сергеевич снова заговорил – с грустью, но решимостью в голосе:

– Вот, держи. Здесь немного, но на первое время хватит. Но вы должны уехать немедленно! Ну-ну, ты молодец, ты справишься. Оставлять всё как есть нельзя. Ты и сама это понимаешь. Я обязательно найду вас в городе, скоро… только дай мне пару дней! Внучки уезжают в субботу, но на следующей неделе у меня, как назло, собрание в комитете… Милая, всё будет хорошо! Нам просто нужно время. Не волнуйся, о Мишке я позабочусь. Надеюсь, скоро всё уляжется.

– Ты так спокойно об этом говоришь, – с горечью произнёс женский голос. – Будто тебя всё это мало волнует. Но на самом деле я рада это слышать. Что ж, во всём этом виновата только я, и я, конечно, всё сделаю, как ты скажешь. Но… мне правда страшно. А что, если все узнают правду? Боже, порой мне так хочется, чтобы все узнали эту грёбаную правду!

Дедушка что-то ответил, но Рина не расслышала. Её отвлёк шум подъезжающей к дому машины. Скрип тормозов, захлопывание дверцы. Весёлые громкие голоса Ксении и Валентины Степановны. На первом этаже отчего-то особенно громко щёлкнул дверной замок, послышалась возня в холле.

Рина метнулась в сторону, подальше от двери, боясь быть пойманной с поличным, если дедушка сейчас решит проверить, кто пришёл. Голоса сестры и бабушки перенеслись в гостиную. Они увлечённо что-то обсуждали, но Рина упорно не понимала, о чём они говорят. Она прокручивала у себя в голове только что услышанный диалог, хотя до конца и не понимала его.

Рина так и стояла в коридоре, не зная, как ей быть дальше, боясь выдать своё присутствие возле рабочего кабинета. Она всё ждала, что дедушка вот-вот откроет эту чёртову дверь и увидит её, но время шло, и ничего не происходило. Голоса с первого этажа стали слышны громче, приближались чьи-то шаги. А из кабинета деда не доносилось больше ни звука. Рина растерянно метнулась к лестнице. Валентина Степановна стояла уже внизу и смотрела наверх. Заметив внучку, она улыбнулась и громко воскликнула:

– Рина, дорогая! Давно ты встала? Мы только что вернулись из города. Прости, что не разбудили, – бабушка упёрла руки в бока. – Анатолий Сергеевич попросил срочно достать ему свежего молока и сыру! А твоя сестра любезно согласилась составить мне компанию. Показала ей нашу знаменитую фермерскую продуктовую лавку, помнишь такую? Она знаменита на всё Орнаево, хотя, думаю, и не только!

– А ещё мы купили ну просто наивкуснейшие сладкие булочки! Пойдём скорее, ты просто обязана их попробовать! Поставлю чайник, – мелькнула внизу Ксюша и скрылась за кухонным дверным проёмом.

Рина обернулась на старую деревянную дверь, скрывающую печальную тайну, и, выдохнув, метнулась вниз к сестре. Могло ли так случиться, что дедушка мог слышать, как к ней обращались снизу, и догадаться, что она была здесь? И ей вдруг стало совестно, что она подслушала этот разговор, что пусть и случайно, но влезла в чужую тайну. И неужели именно из-за неё этой женщине теперь нужно уехать отсюда? Но почему? Рине сделалось совсем грустно.