Красноармейцы задали обычные вопросы – куда следует, цель поездки и происхождение акцента. Швед, заранее подготовивший ответ, объяснил, что направляется на свою дачу в Карелии, откуда он родом.

Тем временем один из проверяющих обошел грузовик и заглянул в кузов. Обнаружив там Ольгу с ребенком, он немедленно сообщил об этом начальнику поста. Тот без промедления направился осматривать неожиданных пассажиров.

Приподняв брезент, военный увидел перепуганную графиню с мальчиком, и по его лицу скользнула ехидная усмешка. Позвав шведа, он потребовал объяснений. Свенсон попытался выдать беглянку за жену, а ребенка – за сына, но начальник лишь презрительно усмехнулся – слишком уж нелепо выглядела версия о родстве изысканной барыни с грубым чухонцем.

Однако швед был готов к такому повороту. Намекнув на ящик водки в кузове, он предложил закрыть глаза на его «небольшие дела». Но, к его удивлению, матрос, назвавшись большевиком, отверг алкоголь – взятки его не интересовали. Тогда Свенсон, не моргнув глазом, достал из тулупа конверт и отсчитал солидную сумму.

Деньги подействовали на командира куда сильнее. Проверяющий пересчитал купюры, затем, сказав, что нужно посовещаться, отошел с подчиненным в сторону. Швед остался под присмотром третьего матроса, нервно сжимая в кармане револьвер – сдаваться он не собирался.

Вернувшись, командир уже не скрывал жадного блеска в глазах. Он потребовал сумму втрое больше – для дележа с командой. Свенсон внутренне содрогнулся: это были почти все его деньги. Но выбора не оставалось. Стиснув зубы, он отсчитал требуемое.

Грузовик снова отправился в путь. Оставшуюся дорогу швед ехал в мрачном настроении: его терзала злость из-за потерянной прибыли. Ольга с сыном, однако, выдохнули с облегчением. Во время досмотра им казалось, что вот-вот всё закончится и их арестуют. Но удача всё ещё сопутствовала беглецам!

Не доезжая двадцати вёрст до границы, Свенсон остановил машину и вывел графиню с сыном из грузовика. Ольга была удивлена и не понимала, что происходит. Швед подошёл к ней ближе для разговора, но долго не мог начать, словно стесняясь своих слов. Наконец, собравшись с мыслями, он заявил, что хочет ещё вознаграждения, так как большевики забрали у него все деньги.

Графиня остолбенела от его требований. Денег при себе она имела мало – Константин Сергеевич, опасаясь конфискации, намеренно ограничил сумму. Основные средства находились в швейцарском банке, а код доступа к счету был скрыт в подрамнике картины девочки в розовом.

Ольга хотела объяснить шведу, что не может заплатить больше, но Свенсон лишь сжал губы в недоверчивой усмешке. Его пальцы нервно постукивали по рукояти револьвера, висевшего на поясе. Графиня умолкла, понимая, что любые объяснения бесполезны – швед явно решил, что она скрывает от него деньги.

Времени на переговоры не оставалось. Графиня достала из чемодана пачку иностранных банкнот и протянула их шведу. Тот, пересчитав деньги, заявил о недостаточной сумме – граф заплатил ему впятеро больше.

Ольга не смогла сдержать возмущения. В ответ Свенсон молча достал револьвер и прижал ствол к её груди, заставив графиню мгновенно замолкнуть. Холодным тоном он пояснил, что при отсутствии должной компенсации готов убить её здесь же, в этой глуши.

Ольга, дрожа, сняла с себя серьги и ожерелье, протянув их шведу. Тот тщательно осмотрел драгоценности, повертел их в руках и засунул в карман тулупа. Затем он вырвал из рук Алексея картину с девочкой в розовом, сорвал упаковочную бумагу и бегло осмотрел полотно неискушённым взглядом.

Мальчик в отчаянии бросился к Свенсону, пытаясь вырвать картину. Контрабандист, разъяренный этой дерзостью, сильным толчком отшвырнул ребенка. Ольга поспешно подхватила сына, укрывая его дрожащими руками.