Ложь о даче не убедила старшего по званию чекиста. Он прохаживался по квартире, словно волк, вынюхивающий добычу. Время от времени он останавливался у предметов быта: взял в руки бутылку с настойкой, прочитал название на этикетке, приоткрыл её и вдохнул аромат дорогого алкоголя; прикоснулся к патефону, осмотрев его со всех сторон; открыл ящики стола и бегло просмотрел документы. Казалось, он не хотел упустить ни одной детали.

Затем чекист спросил Константина Сергеевича, знает ли граф о цели их визита. Конечно, граф понимал, что происходит, и даже не пытался вникать в разговоры большевиков, которые звучали как прелюдия к совершенно будничному аресту «деклассированного элемента». Вместо этого он медленно, стараясь не привлекать внимания, отошёл к окну, чтобы оценить обстановку на улице.

Слава богу, Ольга и Алёшенька были уже снаружи, возле фургона, который наконец-то подъехал за ними! Они о чём-то беседовали со Свенсоном – скандинавом в тёплом тулупе и треухе, из-под которого торчали его соломенно-жёлтые волосы. Ольга передала шведу пачку денег, и вскоре они с сыном погрузились в фургон. Граф с облегчением выдохнул, но его эмоции тут же заметил старший из опричников.

Он подошёл к Константину Сергеевичу, схватил его за грудки и начал грубо трясти, требуя признаться, где находятся жена и ребёнок. В какой-то момент чекист бросил взгляд в окно и заметил недалеко от своего «Форда» фургон, который был уже заведён и изрыгал клубы дыма. Тут же он оттолкнул графа в сторону и криком приказал подчинённому бежать на улицу, чтобы остановить грузовик для досмотра.

Константин Сергеевич понял, что нужно действовать, и достал из кармана свой «Кольт». Пока старший чекист провожал взглядом выбегавшего из гостиной подчинённого, граф снял с предохранителя пистолет и выстрелил ему в спину. Опричник обернулся, сделал пару шагов в сторону убийцы и, сдавленно простонав от боли, рухнул на пол.

Константин Сергеевич на несколько секунд уставился на свою жертву, не веря, что убил человека. В это время на звук выстрела в квартиру ворвался младший чекист. Граф повернулся к нему, но не успел выстрелить – пуля пронзила его грудь. Младший чекист оказался метким стрелком и не промахнулся. Константин Сергеевич начал медленно терять сознание, прекрасно понимая, что умирает.

Тем временем Ольга с Алёшей уже ехали в фургоне, укрывшись тёплым пледом. Машину сильно трясло, а внутри было холодно. Графиня думала о муже, её сердце сжималось от тревоги. Что с ним? Жив ли он? Сможет ли выбраться? Алёша же молча разглядывал маленький образок, висевший у него на шее.

Швед уверенно вёл грузовик по знакомым маршрутам, зная, где могут стоять заставы большевиков. Город был почти пуст: изредка попадались конные извозчики, редкие прохожие, бредущие по тротуарам, и единичные автомобили, ещё сохранившиеся с прежних времён. Петроград был неузнаваем: исчез тот столичный лоск, что наполнял его до революции. Теперь обнищавший город заполонили бездомные и пьяницы, ставшие привычной частью городского пейзажа.

В какой-то момент Ольга и Алёша уснули, убаюканные монотонной тряской. Их разбудил резкий тормоз грузовика. Графиня встревожилась: прошло слишком мало времени, и до границы они добраться ещё не могли. Снаружи послышались голоса. Один говорил по-русски с явным скандинавским акцентом – это был Свенсон. Другой, грубый и командный, принадлежал незнакомцу. Досмотр, поняла графиня!

Свенсон не ожидал, что сразу после выезда за город наткнётся на заставу большевиков. По информации, которую он получил от своих надёжных источников в ЧК, дорога сегодня должна была быть свободна. Трое проверяющих, все матросы с «мосинками» на плечах и штыками наготове, окружили грузовик. Один из них, не церемонясь, приказал шведу выйти из машины. Свенсон, понимая серьёзность ситуации, решил не спорить и подчинился.