– Где находится этот объект? – достал из кармана ручку наш шеф. Он записал продиктованный хозяйкой адрес и протянул его мне: – Завтра утром поедете туда с Чурсиным и выведаете всё, что только можно. Только разговаривать не со всеми сразу, а с каждым по отдельности. Так надёжнее.

Когда мы, закончив свой визит, уже спускались по лестнице, хозяйку внезапно осенило. Она выскочила в коридор и крикнула нам, чтобы мы остановились. Мы вернулись назад.

– Я не знаю, может это и не важно, – смущённо пробормотала она, – но вы просили рассказывать всё, а я об этом только что вспомнила.

– Говорите, говорите, – подбодрил её Орлов.

– Одним словом, примерно неделю назад, уже под конец рабочего дня, кто-то спросил по телефону Родиона Валентиновича. Голос был такой неприятный, грубый, скрипучий. Рискну утверждать, что в нём проскальзывал лёгкий акцент. Я сказала, что Амиров на объекте, но телефона там нет. Поэтому, если нужно что-то передать, это можно сделать через меня; я увижу его утром, когда он придёт на планёрку.

– И что ему передали? – с нетерпение спросил я.

– Что приехал какой-то дядя Миша, и что он просит Родиона Валентиновича прямо с работы заехать к нему в отель. Мол, очень соскучился.

– Что за отель?

– По-моему, «Донской». Когда я Амирову это передала, мне показалось, что он как-то напрягся, словно был этому не рад. Может это, конечно, и ерунда…

– Нет-нет-нет, – успокоил её наш шеф. – Это далеко не ерунда. Вы просто молодец, что об этом вспомнили. Если припомните что-нибудь ещё, обязательно позвоните. Слышите? Обязательно!

Когда мы вышли на улицу, Михаил Степанович нервно бросил взгляд на часы.

– Чёрт возьми! Уже полдевятого. На девять заказаны переговоры с Юрченко. Как бы ни опоздать.

Мы прыгнули в машину. Водитель завёл мотор.

– Ты обратил внимание, что и Кулахметов, и Амиров приехали в Воронеж одновременно, в феврале? – обернулся ко мне Орлов.

– Конечно, обратил, – кивнул я. – Не исключено, что они приехали сюда вместе, специально и с конкретной целью.

– Их цель нам уже известна – это прибор Здановского, – вскинул указательный палец наш шеф. – Но есть ещё одно совпадение. Случай с Веркой Шапошниковой также произошёл в феврале. Чует моё сердце, что здесь есть какая-то взаимосвязь. Но какая?..

Когда мы вернулись в отдел, Тегеран был уже на проводе.

– Погодите, погодите, – перебил находившегося на другом конце линии собеседника ведший разговор Зильберман. – Вот вернулся начальник, поговорите лучше с ним.

– Давно дали линию? – шепнул я Чурсину.

– Нет, – помотал головой он, – буквально только что.

Орлов плюхнулся на своё место и взял протянутую Димой трубку, знаком показывая, чтобы тот включил громкую связь. Зильберман нажал на нужную кнопку.

– Борис Николаевич? Здравствуйте. Как там погода в Тегеране?

– Жарко, – донёсся до нас заглушаемый расстоянием гнусавый баритон, в котором чувствовалось неподдельное волнение.

– У нас тоже жарковато! – непринуждённо воскликнул наш шеф. – Конечно не так, как у вас, но всё же ощутимо.

Юрченко вяло угукнул. Чувствовалось, что он не настроен тратить время на лирику. Я поймал себя на мысли, что его голос очень хорошо соответствует его внешности, которая была мне известна по фотографиям: худощавый, морщинистый, с капризным изгибом губ.

– Борис Николаевич, мы, собственно, вот почему вас побеспокоили, – перешёл к делу Орлов. – Тут вашей «Ливадией» немного попользовались.

– Я знаю. Мне ваш сотрудник уже сказал.

Наш шеф покосился на Зильбермана. Тот подтверждающе кивнул.

– Ага, значит в курс дела он вас уже ввёл. Борис Николаевич, вы перед отъездом оставляли кому-нибудь ключи от гаража?