Но это были доводы разума.

А если боги делают человека видящим

(исследователем)

они отнимают разум.

Так – или что-то подобное – говорили древние.

Поэтому Костя не страдал от логических дискомфортов, испытывая к Жоре то самое противоречивое чувство.

И половину этого чувства с ним разделяла Анечка, и не трудно догадаться – какую.

По поводу же оставшейся половины Анна и Константин резко расходились во мнениях, и потому ссорились. И это стало их обычным занятием, и так длилось, покуда Анечка не ушла от Кости.

Произнеся на прощанье классическое: «или я, или это».

Жора прошагал прямо в комнату, оттеснив плечом Костю. Затем уселся за стол и подоспевший Костя увидел, как заходила над столешницей широкая спина кожанки – Жора доставал из карманов сокровище и раскладывал, чтобы хорошо было видно, такой у него был почерк.

– Ну чо, Косяк, – не оборачиваясь, обронил он. – Будешь брать?

Да, Жора был человек постоянный в своих повадках и репликах.

Взгляд Кости приковало к столешнице, а на его губах расцветала улыбка, вздрагивающая… И через его сознание шли какие-то словно бы волны света, и тоненько зазвенело во внутренней пустоте: хватит? или НЕ ХВАТИТ??

Трясущимися руками Константин извлек тут же из-под матраса деньги. Все деньги – и не хватило. По крайней мере, так решил Жора, однако смилостивился, брезгливо сморщившись:

– Ладно уж, все твое!

– Бывай, – сказал он затем, вставая и запихивая в карман мятые купюры. – Но, – толстый короткий палец уперся прямо в грудь Косте, – но ты мне должен!

Быть должником у Жоры Константину было привычно. Возможно, это судьба, говорил он себе; ведь Костя продал хорошую квартиру и купил эту, и все равно его долги все росли. Но Жора приносил настоящее, не кидал, в отличие от иных некоторых. И соответственно мысль о Жоре представляла в сознании Константина две контрастные фазы: «чтобы он сдох!» и «когда, когда же наконец я снова его увижу?!»

Костя не поленился и после ухода Жоры тщательно запер дверь. Он тоже сделал это каноном после нескольких казусов.

Конечно, хамское поведение Жоры оставило у Константина неприятный осадок. Но Костя подходил и тут философски. Во-первых это было в природе вещей – чего еще и ждать от пушера? А во-вторых исследователю было хорошо известно из опыта: он скоро ведь растворится, осадок этот! Исчезнет без следа и будет все хорошо.

…Оно и стало так именно: мир начал меняться к лучшему почти сразу. И проявилось это хотя бы в том, что Косте вдруг нанес визит Буба, старый приятель.

Конечно, он-то не позвонил в звонок и не топал через прихожку. Просто вдруг оказался рядом: сидящим за столом перед Костей.

Щербато и широко ухмыльнулся, встретив его слегка удивленный взгляд. Не обидно вовсе возлыбился, а словно бы говоря: «ну! конечно я с тобой туточки! а ты думал?!».

– Винишка у тебя нет? – немедленно спросил Костя, потому что с друзьями можно без предисловий.

– Ты офигел? – радостно рассмеялся Буба. – Вино ж у нас только Белый припереть может.

– Белый? А… точно! И где же он?

– Хрен знает, – отвечал Буба.

– А то не видишь?! – прозвучал новый знакомый голос прямо над ухом Кости. И ощутил он подрагивающую руку Белого на своем плече.

– А ты-то вообще, Буба, недальновиден, – с грустью продолжил Белый. – Здоров, а не дальнобоек, и это тебя погубит…

– Тебя-то уж переживу, хлюпик е…й! – заорал Буба, наклонив лоб.

– Друзья! Я вас умоляю… – вскидывая ладони, произнес Костя.

Он радовался, что они снова вместе. Он улыбнулся поочередно одному и другому. И встал, и положил им руки на плечи. Костя любил друзей и меньше всего хотел, чтобы они ссорились.