- Ваша светлость, а вы не желаете купить портрет своей неветы? Я готов его написать!

Генри насмешливым взглядом смерил сначала фигуру Анри, затем остановил задумчивый взгляд на пеньюаре Агнии и сказал:

- Мы сейчас торопимся. Я позже познакомлюсь с вашими работами. Но думаю, что нам нужен семейный портрет, на котором изображены мы оба.

Когда мы все-таки вышли из дома, герцог глухо спросил:

- Это то, о чем я думаю?

- Честно говоря, я не знаю, - мое плечо непроизвольно дернулось. – Она утверждает, что между ними ничего нет.  Но иногда кажется, что она обманывает всех: и Грициана, и Анри, и в первую очередь даже саму себя.

- Ты понимаешь, что я не потерплю такого отношения к себе? – черные глаза мужчины внимательно смотрели на меня.

- Взаимно! – я криво усмехнулась в ответ. – Я тоже не потерплю никого третьего между нами.

Генри молча кивнул в знак того, что понял. Также молча открыл двери магобиля и помог сесть мне в салон.

***

Смотреть балет вживую я ехала впервые в жизни. До этого мне доводилось видеть его лишь в записи по магкристаллам. Поэтому я вся была в предвкушении.

Но когда зашла в театр, пришлось отвлечься. Слишком неоднозначно публика реагировала на моего спутника.

- Генри, неужели это ты? – стукнул по плечу Блэкдрага подошедший мужчина. У него были не по моде стянутые в хвост светлые волосы и черный фрак, небрежно висевший на плечах. Мужчина совсем не был похож на рядового зрителя.  – Я думал, ты с балетом завязал раз и навсегда, как и с балеринами.

Генри никак не отреагировал на его реплику, а лишь холодно добавил:

- Добрый вечер, Лимбер. Позволь тебе представить мою невесту Елизавету Вернер, - затем развернулся в мою сторону, - Лиз, это Лимбер Лис. Сегодня мы будем смотреть на работу оркестра под его управлением.

Он так и сказал «работу», словно музыканты сюда пришли тележки с углем возить. А Лимбер вдруг смутился и пробормотал:

- Простите меня, пожалуйста! Иногда мой длинный язык говорит много лишнего! – и с этими словами аккуратно взял меня за запястье и поцеловал воздух у  руки.

А я стояла ошеломленная: сам Лис, великий дирижёр, целует мне руку? Да я ее неделю ее мыть не буду.

А затем мой спутник и дирижер неожиданно обнялись.

- Дружище, я рад, что ты прекратил свое балетное затворничество и снова нас посетил! – отпустил из объятий герцога дирижер. – После спектакля заглянете ко мне?

Генри уже более дружелюбно улыбнулся:

- После спектакля посмотрим, не устанет ли моя невеста! – и вопросительно посмотрел на меня.

Разве я смогу устать, когда мне предстоит более близкое знакомство с великим музыкантом? Поэтому я тоже улыбнулась и ответила ему в тон:

- Дорогой, разве от балета можно устать?

Лис неожиданно хмыкнул:

- Хм, кажется, я понимаю в чем дело! – и тут же поклонился со словами, - прошу прощения, но мне пора на рабочее место.

А Генри нахмурился и спросил:

- Ты помнишь, что мы с тобой говорили про третьего лишнего? Имей в виду, что он великий бабник и жмот.

- Ты меня ревнуешь? - удивилась я. – Лис великий дирижер. Как на мужчину я на него не смотрю.

Потом к нам подходило еще много людей. Все высказывали Генри удивление, что он выбрался на балет и были рады видеть моего жениха. Я мало кого запомнила, слишком много было лиц и имен.

Прозвенел звонок, и мы отправились на свои места в ложу.

Это была сказка о трагической судьбе девушки, превращенной злым колдуном в лебедя. Она только ночью могла принимать человеческий облик. Однажды ее встретил охотник, и молодые люди полюбили друг друга. А после ночи любви, он ее не узнал и подстрелил.

Я её, конечно, неоднократно смотрела в записи. Только реальность превзошла все ожидания. Звук оркестра был удивительным, завораживающим. Не зря маэстро Лиса прозвали музыкальным чародеем. Полумрак сцены и легкую дымку не мог передать ни один кристалл, ни одна запись. А балерины выделывали с помощью магии такие пируэты, что просто захватывало дух. И все-таки мне чего-то не хватало.