А вот жених в антракте меня удивил. В буфете, даже не спросив, что я хочу, он принес мне тот самый кофе, который я люблю: с ложечкой тростникового сахара и густой молочной пенкой. И пирожные были моими любимыми эклерами со сливочно-ванильным кремом.

- Как тебе спектакль? – поинтересовался герцог. – Впечатляет?

- В общем, да. Трюки восхитительны.

- Только? – Генри пристально заглянул в мои глаза. – Не стесняйся, скажи, что тебе не нравиться. Я же это вижу!

И когда он только успел меня так хорошо узнать?

- Мне не хватает жизни в балеринах! – я постаралась безразлично пожать плечами. Меня же сюда не балет критиковать позвали. И я искренне наслаждалась представлением. – Понимаешь, летают они здорово. Но за этим исчезают некоторые мелочи. Например, когда прима встает в арабеск, она могла бы не просто стоять, а немного повести головой в сторону, имитируя движение шеи лебедя. Это очень бы украсило танец и придало бы ему жизненности.

 Генри сухо рассмеялся:

- А ты у нас, оказывается, знаток балета!

- Что ты! – тут же возразила я. – Просто от нечего делать в свое время я вызубрила наизусть учебник по воздушным танцам. Оттуда и знаю название балетных па.

- Странное чтиво для молодой девушки, ты не находишь?

- Просто я всегда мечтала заниматься балетом, хотя природа наградила меня совершенно не подходящей фигурой.

Он как-то странно реагировал на мои высказывания о балете. Я все списала на воспоминания об Этьене. Пожалуй,  должна сказать ему спасибо, что ради меня он посетил спектакль.

***

После спектакля я все же уговорила Генри зайти к Лису. Он особо не сопротивлялся. Было видно, что рад пообщаться с другом. А я чуть не пищала от восторга. Это же кому рассказать, не поверят! Хотя кому я могу рассказать? Разве что Агнии. Она же не поймет моих мотивов и обязательно что-нибудь добавит про мужа и любовника.

Лимберт сидел в своей гримерке в одной белой рубахе. Фрак так же небрежно валялся рядом, как небрежно сидел на нем до спектакля. Он что-то пил из высокого бокала и задумчиво смотрел на свое отражение в зеркале. Когда мы зашли в комнату, даже не пошевелился, а просто лениво перевел взгляд на отражение двери.

Поняв, кто пришел, порывисто встал, поставив бокал на стол и сделав шаг нам навстречу:

- О, вы все-таки решили навестить одинокого волка в его берлоге?

- Берлога бывает у медведей, - опять слова вырвались непроизвольно из моего рта. Я готова была бить себя по губам, но вернуть то, что я сказала, обратно было невозможно. Вообще рядом с Блэкдрагом со мной начали происходить удивительные вещи: слова, которые будто произносила не я, мысли, которые просто не могли прийти в голову.

Оба мужчины резко замолчали и посмотрели в мою сторону. Первым отмер Лис, жестом хозяина пригласил нас присесть на диванчик возле стены, а сам развернул кресло в нашу сторону.

- Вот видите, - обвел рукой практически пустую гримерку, - ни цветов, ни падающих в обморок от восторга поклонниц. Все лавры достались Заре Мекблаун.

Я вспомнила, что это имя сегодняшней примы. Оно значилось на афише и в программке.

- А я тут сижу один и скучаю. Очень рад, что вы зашли, - продолжил он. – Лиз, как тебе балет?

Как-то быстро дирижер перешел на «ты». Но кто я такая, чтобы возражать? Да и жених не придал этому значения, а лишь ответил за меня:

- Представляешь, ей не хватило движения лебединой шеи!

- Даже так?  - хозяин гримерки удивленно вскинул брови. – Лиз, за видимой простотой это достаточно сложно повторить. Вот ты бы смогла?

Я не знаю, какой черт меня укусил, но поднялась и встала перед зеркалом, копируя положение рук балерины. Затем повела головой, как считала нужным. И получила то самое движение, о котором говорила. И удивленно посмотрев на мужчин, спросила: