– Мой лорд, – прошептал Атти, медленно вставая между Гверном и его сыном, – Рейган… он превращается.

Наконец, четверо ликанов из отряда Бренна медленно взяли мальчика в полукольцо. Тот поднял глаза на отца – в них горело яркое желтое пламя, с губ капала слюна, уши заострились, а тело начало покрываться жесткой шерстью.

– Что?! – нервно воскликнул лорд. – Мой сын… превращается? В кого?

– В ликана, господин. – Атти окинул взглядом присутствующих людей. – При первом обращении ликаны теряют разум, нас полностью контролируют инстинкты. Юные обращенные не могут совладать со своей звериной сущностью. Если отпустить Рейгана сейчас, то волк внутри него убьет всех вокруг. Мы постараемся удержать его, но вам лучше отойти.

Словно подтверждая его слова, Рейган с рычанием сбросил с себя руки ликана. Тот перекувыркнулся и с невероятной скоростью снова схватил мальчика.

– Мой сын – не чудовище! Он – моя плоть и кровь! – не успокаивался лорд.

– Вам ли не знать, мой господин, что дух волка наследуется, – подал голос Бренн, загораживая от Атти и Гверна рычащего и бьющегося из последних сил в руках ликанов Рейгана. Он мельком осмотрел ветви дуба у обрыва и встретился глазами с лордом. – А посему… эта плоть и кровь, – он ласково провел ладонью по голове мальчика, отчего тот мгновенно успокоился и обмяк, падая на землю, – не ваша.

На лице Гверна отразилась горечь понимания.

– Нет! Нет! Не может быть…

Кинув взгляд на Рейгана в облике ликана еще раз, лорд сжал руки в кулаки и повернулся к леди Эвелин:

– Ах ты шлюха! Кто он? С кем из этих животных ты делила ложе?

Под силой гнева правителя все ликаны, что находились рядом, инстинктивно опустили головы. Лишь Эвелин со слезами в горящих одновременно страхом и гневом глазах осталась стоять прямо.

– Рейган – мой сын! Мой! И я не позволю вам причинить ему вред!

– Кайден тоже твой сын, но ты и слезинки не пролила из-за его смерти.

– Кайден еще и ваш сын, и все иное меркнет перед этим! Посмотрите же на себя, мой лорд! – продолжила выплескивать накопившуюся боль Эвелин. Сжав руки в кулаки и сделав несколько шагов вперед, она оказалась лицом к лицу с мужем. – Всего за пару мгновений вы отреклись от ребенка, что все эти годы называл вас отцом!

Не выдержав, Гверн схватил жену за волосы. Только вот она не отвела взгляд.

– В нем нет ни капли моей крови, Эвелин! – прорычал он. – Он мне никто.

– Так захлебнитесь ею, этой вашей хваленой волшебной кровью!

Ее последние слова словно повисли в воздухе.

Внезапно стоявший неподалеку Атти втянул носом воздух и нервно оглянулся. Словно что-то почуяв, он развернулся и со всех ног бросился к своему господину. Тот как раз оттолкнул от себя Эвелин.

– В чем дело, Атти? – пытался воззвать к нему лорд, но тот не успел ответить, поскольку Бренн внезапно бросился на брата, преграждая путь.

Они сцепились и покатились по земле. Комья грязи летели из-под их ног, а вены на руках вздувались от напряжения. Казалось, силы братьев равны. Наконец, сумев освободиться от захвата, Атти вновь поднялся на ноги, но момент был безвозвратно упущен.

– Прости меня, брат… – Лицо Бренна, который снизу смотрел на брата, исказила мука.

– Нет! Нет! Господин! – во все горло заорал Атти. Черная татуировка ошейника на его шее ярко вспыхнула, обжигая.

По рубахе Гверна стремительно расползалось красное пятно. Белый плащ, ранее накинутый Бренном, сполз с его плеч и кучей свалился на землю.

Мелькнувшая за спиной лорда неясная тень на миг приобрела человеческие очертания. Стремительным прыжком Атти попробовал нагнать ее, но не смог. Быстро увернувшись от него, нападавший прыгнул с обрыва. Ликан так и остался стоять с протянутой в пустоту рукой, в которой был зажат лишь оторванный кусок черного плаща.