– Дело начинает становиться однообразным.

Он вернулся в комнату, взял со стола пульт и включил телевизор.

«…директор института мистер Таблбот был возмущен явной клеветой „Розовой осы“. Сегодня он у нас в студии…»

– Это по всем каналам, что характерно, – неприязненно заметил Кейси. – Сейчас скажут про девяносто девять восемьдесят шесть, потом незыблемый брак, спасибо «Клеопатре» и реклама. А можно уже что-нибудь про животных?

Все же он продолжал слушать, держа банку на отлете, словно боясь измазаться. В телевизоре показался Таблбот – упитанный модный господинчик за столом телестудии. Лицо у него было такое, словно ему только что наплевали в душу.

«Вообще кто-нибудь понимает, что такое Институт социальных исследований? Мы владеем самой актуальной информацией, не какими-то бульварными утками владеем! Если я говорю, что адаптация мужчин девяносто девять и восемьдесят шесть сотых, значит, так и есть. Это я не от себя придумал».

«„Розовая оса“ пишет, что это якобы очень усредненный показатель…»

«Да это дураку понятно, что он усредненный. Что есть разные категории – по возрасту, профессии… тысячи категорий… Поэтому и усредняем – чтобы людям было понятнее, проще разобраться. Вот это все копание – оно интересно только интриганам вроде „Розовой осы“. А людям нужна суть. А суть – вот она, по-простому: из ста человек – девяносто девять за, и последний, в общем, тоже, просто он еще не до конца определился. Знаете, в чем суть? Общество встало на семейную основу! Прочную, надежную семейную основу. После всего, что у нас тут творилось, всех этих трудностей, этого жуткого кризиса, потрясений… Как мы выбрались, это надо понимать».

«Да, все мы помним печальные события последних лет…»

«Пятидесяти лет, точнее. Скромничать-то не надо! Замалчивать такие моменты… Леди и джентльмены, важно услышать эту цифру, мало ли, вдруг кто забыл или не в курсе, может, поверил розовой этой… извиняюсь… с жалом. А если вот вспоминать иногда, что печальные события и потрясения – это пятьдесят лет подряд – очень мало вопросов остается, да, правда же?»

«Да, конечно, это очень важно. Давайте все-таки не будем углубляться, вернемся к семейной основе – что принципиально изменилось?»

«Да все! Биоинженерия стала работать на других принципах. Вместо якобы такой знаете, научности… В кавычках. Мол, мы развиваем, исследуем, а вы нам гранты, гранты, а сами там как-нибудь… Все! Нет больше этого. Повернулись лицом к народу. Что народу нужно?.. Да надо спасибо сказать компании „Клеопатра“, до Серебряного Переворота просто не мог быть брак настолько гарантирован, прочен, я бы сказал – незыблем, вот, это верное слово – не-зыблем!»

«Еще ходила поговорка, что „Клеопатра“ сделала первую…»

«Ну-у, это же был их слоган! „Бог создал женщину, а „Клеопатра“ – жену. Выбери лучшее“. Очень метко сказано! Жена! В радости и горести, пока… Созданная лучшими, лучшими инженерами!.. Верная и любящая! А не просто какая-то там – „женщина“, непонятно где она, с кем и о чем… И почем».

«Почем – это в смысле…»

«Это в смысле, извиняюсь – за сколько. Потому что разнузданность, корысть, продажность, традиции попраны… Да ничего святого вообще! Это ведь все у нас было, что вы морщитесь, надо правде в глаза смотреть. У нас, прямо здесь, вот, тут, посреди бушующих вод Атлантики, где мы всегда были и есть – столпом, основой… Основой основ, вот так, не побоюсь этого слова».

«Но это ведь из-за кризиса, нельзя никого обвинять…»

«Да никто и не обвиняет, еще не хватало. Хотели бы обвинить – обвинили бы, уж поверьте. Мало бы не показалось всяким там… Розовым писакам…»