Кейси слушал с каменным лицом. Ведущий тоже казался не совсем довольным. Таблбот тянул одеяло на себя и явно вылезал за рамки передачи – и вообще за рамки. Его надо было все время тормозить.

«Да-да, все правильно. Я хотел бы все-таки прояснить вопрос с „Розовой осой“. Эта статья…»

«А это, знаете, не статья. Это собачье тявканье. Вот так, я бы сказал жестко – собачье тявканье. И кстати, очень непрофессиональное. Как и все вообще в этой… газете. Так и быть, назовем это газетой. Давайте, я прямо сейчас официально заявляю. В ответ на грязную клевету. Я женат уже восемь лет, и никому не позволю делать намеки. Это, я бы сказал, вызов всему обществу в моем лице. А общество – оно раз утрется, два утрется, а потом плюнет в ответ…»

«Ну хорошо, газета это напечатала, автор скрывается под псевдонимом. Ну а кто стоит за этим, как вы думаете?»

«О, стоят вполне реальные люди! Я не буду называть имен в эфире, но мы же все догадываемся, даже знаем, о ком тут речь! Я знаете как скажу: они сейчас хотят на этой гнилой волне подняться, куш себе сорвать, а если волна пойдет посерьезней, они же первые с корабля-то… В смысле, с нашего острова. Да, правда же? Понимаете, да? По-моему, меткий образ».

«Очень меткий».

«И главное я вам скажу – если бы вот встал вопрос. Кто может принести жертву ради своих близких?.. Ближних, да, я и говорю… То вот кто угодно, любой бомж… Но точно не они…»

Кейси одним глотком прикончил пиво.

– А ты бы, конечно, принес тут жертвы. Для жены, созданной инженерами. Это ты создан инженерами, рожа свинячья. Восемь лет женат… – он щелкнул пультом, и Таблбот погас. – Могу представить. На кухне салат строгает… В одиночестве… Морду бы тебе расшибить, – Кейси смял банку в кулаке и запустил в темный экран, где исчез Таблбот. – Играйтесь в свои игрушки. Все равно сдохнете…

Банка шмякнулась об экран, отлетела и упала под стол. Кейси проводил ее взглядом. – Сдохнете, – повторил он почти доброжелательно. – Я, конечно, тоже. Вместе с вами… Ну, может, чуть попозже. Хотелось бы…

Он замолчал, сунул руку в задний карман джинсов и докончил:

– … в это верить.

Кейси двинулся по кругу, продолжая обшаривать карманы и бормоча под нос:

– Все просто, не правда ли? Хотя… Черт с ней, она ничего не понимает. Она же робот. Пусть строгает, ее для этого сделали – строгать… А, ну да, – несколько помятых купюр вместе с зажигалкой и ключами спокойненько лежали прямо посередине стола.

Вот так, с банкой пива в руке или с бутылкой, Кейси, бывало, толкал речи на дружеских застольях. В старые добрые времена. Трудно сейчас представить, что хоть где-то бывают хоть какие-нибудь застолья. Тусовки, вечеринки, встречи… Разговоры. Нет ничего, все дождь смыл. Все сидят по домам, смотрят Таблбота и твердят за ним: «девяносто девять восемьдесят шесть». И хлопают глазами. Надо было сразу переключить передачку, но теперь поздно, а пива больше нет, запить эту муть нечем, и предстоит, хочешь не хочешь, поход до мини-маркета. Прогуляться, может, и неплохо, особенно по дождю, но вот идти за покупками по дождю… Дождевой мини-маркет. Вода на ступеньках, мокрые кафельные полы, мокрые покупатели, и стеллажи мокрые, кажется, уже пошли ржавчиной, капли воды на упаковках, кассирша с по-клоунски накрашенными губами протягивает руку, чтобы взять влажные деньги из тарелочки, рука заедает… У кого есть наличные, готовьте, приносим извинения, все терминалы зависли, возможно из-за влажности… Охранник у двери на белом пластиковом стуле тоже зависает, и наверняка тоже от влажности, а может, еще от чего… И дождь так сонно шелестит, только гудки то и дело на стоянке перед «Клеопатрой»… как будильники. Ничто не может быть отвратительней, чем будильник. Да чего они гудят-то все, вот что им, так не терпится?