— Отец приглашает к себе, — ответил Высший.

— Если он прислал тебя, должно быть, причина очень веская? — между прочим уточнила княжна.

— Это он скажет сам.

— Странно, что ты не знаешь… — Элеонора поправила воротник, осмотрелась, надела алые туфли на высоком тонком каблуке.

— Не думаю, что твоя хитрость со мной сработает, — заявил Малис, полностью открывая дверь, что разделяла его и княжну.

— Я хотя бы попыталась, — отозвалась Эля. — Ответь только на один вопрос: отец зол?

Лицо Высшего ничего не выражало, но вот слова, что он произнес, заставили ее нервничать:

— Вне себя. Княжна, — он подставил локоть, — мне приказано проводить.

— Действительно все серьезно, — заметила Элеонора, гадая о причинах ее конвоя. То, что ее ждали, было очевидно — не успела она появиться в улье, как пришел Малис. — Мы не будем перемещаться? — с удивлением отметила, когда мужчина открыл дверь ее покоев.

— Я думаю, ты захочешь послушать, о чем сейчас шепчется весь улей.

— Если ты так считаешь… — тихо произнесла княжна и прислушалась.

Улей был оживлен — это факт. От верхнего этажа, где находились покои князя и Высших вампиров, и до «кухни», расположенной на первом этаже.

— Говорят о празднике Черной Луны в Багряную ночь. Ничего странного.

Ежегодно вампиры восхваляли свою прародительницу — богиню Лилит. Когда-то давно празднество проходило с первобытной жестокостью и дикостью. Вампиры выходили на улицы для охоты, а люди в ту ночь не показывали носа из своего жилища. Бедняги, что осмелились выйти или по какой-то причине задержались под открытым небом, горько расплачивались за свою глупость. Со временем празднество перестало походить на безжалостную жатву, а приобрело вид игры. Кровавой игры Эйтла Ферату, в которой выживает только один участник. В подарок он получает не только жизнь, но и Зарок князя и может попросить выполнить любое его желание.

Малис не стал доказывать обратное — ждал. И уже через пару мгновений ожидание было вознаграждено. Элеонора сбилась с шага, расслышав имя Светлого князя. Если бы ее сердце сейчас было живым, то оно точно пустилось вскачь. А так княжна больше ничем не выдала своего волнения, вскинула тонкие бровки и продолжила идти.

— Спасибо, — поблагодарила, когда Малис подвел ее к массивным дверям кабинета отца.

Вампир издевательски медленно потянул деревянную створку и склонил голову.

Элеонора шагнула и опасливо осмотрелась, представляя, что именно сейчас князь Светлых вампиров разговаривает с ее отцом. Но Александр был в компании своей пары и еще нескольких Высших, к ним присоединился и Малис.

— Дочь, — вместо приветствия Темный указал на место по правую руку от себя. — Мы ждали тебя.

— Что-то случилось? — уточнила она, неторопливо опускаясь на тахту и осматривая присутствующих.

Сидеть в присутствии князя разрешалось лишь ей и ее матери, что сейчас прижималась к Александру, держась двумя руками за левое предплечье князя. Безмолвно дополняла своего избранного. Эля знала, что это обманчивое впечатление и отец всегда ставил желания своей истинной выше своих, но княжна словно увидела своих родителей другими глазами. Нет, она не сможет вот так. Строить из себя не ту, кем является на самом деле. Воображение юной вампирши нарисовало ее саму рядом с Михаилом. Гордо поднятая голова, отсутствующий взгляд, прямая спина, часы молчания… Помоги, Лилит!

Княжна не дождалась ответа, склонилась:

— Мам? — тихо позвала.

Княгиня отмерла. На ее лице появилась улыбка, а во взгляде — мягкость.

— Все хорошо.

«Нехорошо», — подумала Элеонора. Раз мама придерживается нейтральной формулировки в ответе — происходящее ей не нравится.