Потом сделал круг по кабинету, вернулся к столу, выдвинул кресло и сел напротив меня. Я почувствовал слабый запах дорогого парфюма, кажется, это «Паша» от Картье

Хотя я и напрягся, но постарался чтобы голос оставался спокойным и бесстрастным:

– Во-первых он не мой, а твой, – ты нас познакомил. Но главное не в этом: что будет, если сказанное правда? Думаю, ты помнишь, что он хорошо нам помогает.

– А я, хорошо плачу, – раздраженно сказал Адамович. – Все, лавочка закрыта. Скоро суд, и, в его услугах, я больше не нуждаюсь.

– Мне так и передать?

– Твое дело.

Тогда я зашел по-другому:

– Ты не забыл недавние проблемы, с которыми он помог справиться? Например, когда тебя шантажировали, или потом, когда были проблемы с Тимуром – соседом по поселку. Волгин сумел его осадить. Только когда у него взяли смывы с рук, и намекнули, что он подозревается в пособничестве террористам, соседушка осознал, – что на его силу, а человек он непростой, – нашлась сила покруче, и стал вести себя прилично.

– Это было давно.

– Года не прошло, – я попытался хоть что-то прочесть в лице шефа, или услышать в его голосе. Но нет. На меня смотрело непроницаемое лицо каменного сфинкса. Либо он уже принял окончательное решение, либо сегодня не мой день, и преодолеть его сопротивление невозможно.

Адамович смотрел куда-то сквозь меня и задумчиво барабанил пальцами по столу.

– Ты не думаешь, что это весьма недальновидное решение? – не отступал я.

Ильич закурил и посмотрел на меня долгим взглядом, словно прикидывая, не нахожусь ли я в доле с полковником. Повертел в руках пачку сигарет. Снова встал и прошелся по кабинету, остановился у окна. Какое-то время молча смотрел на набережную, и покрытую льдом Москва-реку, и, когда снова повернулся, на его лице была деревянная улыбка

– Ты можешь что-нибудь добавить, к сказанному?

– Нет. Конкретная информация стоит денег…

– Думаешь стоит? – и когда я кивнул, Адамович вспылил: – Врет! – резко сказал он. – К гадалке не ходи, врет! Денег хочет! Вот и вся разработка.

– Это вряд ли, – флегматично сказал я. – Мы с тобой знаем его давно и …

– Именно поэтому! Ты не понимаешь? – не дал договорить Адамович. – Я отказался от наружки а сейчас и от прослушивания, он теряет деньги, к которым давно привык! Вот и решил меня развести… Создать проблему, а потом самому героически ее порешать, – азбука развода, еще из 90-х.

– Я остаюсь при своем мнении, – как можно дипломатичнее возразил я.

– Неужели?

Адамович быстро направился к креслу и сел напротив, положив руки на стол.

– Ну, хорошо, – голос Адамовича был холоден. – Тогда придумай, сколь либо внятное объяснение, дай хоть какую зацепку.

– Я, надеялся, ты мне её дашь… – осторожно начал я. – Ты один владеешь полной информацией, и можешь догадываться о слабом месте или о крысе. Допускаю, менты подняли что-то из прошлого, но скорее всего, эта угроза дня сегодняшнего. Нужно провести анализ всех возможных рисков. На это уйдет время. Причин, может быть множество. По любому прекрати обсуждать свои дела по телефону. Самая вероятная – ментам поступила оперативная информация, проще говоря, на тебя стуканули…

– Например, о чём?

– Кто знает? –поднял брови я. – Был бы человек, а компромат найдется.

– Ну, коль безопасник, не знает, тогда отвечу я. Нет! Ты слышишь меня? Нет! Не существует никаких причин, – в его голосе появился металл, он с силой хлопнул рукой по столу и теперь на столе лежали не две ладони, а два тяжелых кулака. – Полковник хочет денег. Впрочем, как и все менты. Это есть единственная причина!

Он сидел, навалившись грудью на стол и исподлобья глядя на меня.