– Твой танец никому не нужен!Плевок ударил в щеку, липкий, горячий, камень пролетел мимо, задев волосы, другой врезался в плечо, третий – в висок, тёплая струйка крови потекла по лицу, залила глаз. "Генералы отвернулись!" – крикнул кто-то, голос хриплый, злой, полный войны. Старуха в чёрном плюнула снова, её глаза блестели ненавистью:

– Убейте её!Мужчина с газетой – чернила ещё свежие – замахнулся, лист шлёпнулся ей в грудь: "Мата Хари – шпионка немцев!" Толпа подхватила:

– Где твои покровители, звезда?Три года войны сделали их зверями – в ней видели сожжённые дома, мёртвых сыновей, пропавших мужей. Она попыталась встать, ноги дрожали, кровь стекала по подбородку, но жандармы толкнули её в карету – узкая скамья приняла её тело, каждый рывок отдавался болью. Наручники впились в запястья, металл резал кожу, оставляя жгучие следы, кровь капала на доски, смешиваясь с грязью. Напротив сидел жандарм, дым его сигареты ел глаза, пепел упал ей на ногу, обжёг, как уголь. Он ткнул в неё пальцем:

– Я не шпионка…Она стиснула зубы, горло пересохло, но прохрипела:

Карета остановилась, дверца скрипнула, её вышвырнули на булыжники – тело царапало камни, оставляя алый след. Толпа сомкнулась, рёв оглушал, ещё камень ударил в спину, она упала, сарочка пропиталась кровью и грязью. Жандармы втащили её в участок, бросили на стул, как сломанную куклу. Каменные стены давили, сырость сочилась из щелей, тусклый свет газовой лампы дрожал на мокром полу, отражался в лужах. Воздух был тяжёлым – пахло потом, затхлостью, пролитым спиртом, липким, как её одежда. Наручники впились глубже, кровь капала на камень, смешиваясь с пылью на босых ногах. Она сгорбилась, каждый вдох резал горло, но внутри шептала: «Я ещё держусь».

– Это лишнее.Дверь скрипнула, вошёл мужчина – седой, в строгом чёрном костюме, с блокнотом в руке. Амар. Его взгляд, холодный, как сталь, скользнул по её разбитому лицу, пальцы с пером замерли над бумагой. Он бросил жандармам у стены:

– Имя?Голос был твёрд, но усталый, сапоги жандармов скрипнули по камню, они отошли, тени проглотили их ухмылки. Избиение стихло – в его присутствии кулаки замерли, но напряжение висело в воздухе, густое, как дым. Амар сел напротив, лампа высветила морщины на его лбу, лёгкую дрожь руки, когда он открыл блокнот. Жандарм у стены шагнул вперёд, рявкнул:

– Мата Хари…Она сглотнула, горло горело, кровь горчила на языке:

– Настоящее имя, сука!Удар – кулак старшего врезался в скулу, голова мотнулась в сторону, она хрипнула:

– Маргарета… Гертруда Зелле… – выдавила она, дыхание рвалось.

– Дата рождения?Старший ткнул пальцем в неё:

– 7 августа… 1981…Удар в плечо – боль резанула, она сжалась, в бреду прохрипела:

– Бредит.Жандарм у стены хмыкнул:

– Дата рождения?Амар записал, рука не дрогнула, взгляд стал острее:

– 7 августа 1876 года…Она собрала остатки сил, поправила:

– Что это за вещи?Перо заскрипело по бумаге, звук резал тишину. Жандарм швырнул улики на стол – карты, смартфон, смарт-часы загремели о дерево, экран мигнул синим, как чужой глаз. Амар поднял взгляд, пальцы сжали перо чуть сильнее:

– Не знаю, – прохрипела она, слёзы жгли глаза, но она выпрямилась. – Меня подставили. Я – танцовщица, не шпионка.

– Хватит!Жандарм шагнул из тени, кулак поднялся – Амар бросил взгляд, холодный, острый, и тот замер. Но другой, вне его поля зрения, ударил – кулак врезался в висок, мир качнулся, она рухнула со стула, щека прижалась к холодному камню, кровь смешалась с пылью. Амар встал, голос прогремел:

Силы утекали, тело обмякло, она шепнула себе: «Я невиновна», но звук заглох в стуке капель крови о пол. Тьма сомкнулась, как занавес, сознание угасло, оставив лишь эхо её имени в пустоте.