– Правда, мерцающий, у каждого своя. У неудачников – сопливая и пропахшая мочой, у бордельных шлюх – пьяная, зато в кружевных трусах, у королей правда всей страны порой звенит мечом, матерится и горит десятками деревень, когда дороги украшены виселицами для преступников. А у казны очень жестокая истина: звенящая, жадная и практичная. Если казна пуста, то у неудачников, шлюх и прочих работяг прибавляется проблем, а дороги украшаются активнее во все времена года не только телами преступников, но и простых людей, так что короли, друг мой, без казны равняются шлюхам, если вовремя её не наполнят!

– А с казной, но без страны короли равняются порванным кружевным трусам своих бывших пассий, – глаза Лаэрта загорелись недобрым огнём, и Эйрих отвернулся, не выдержав этот взгляд.

– Вот что… мерцающий… время и правда гнилое сейчас. Ты возьмёшься обучать Шиалу? Заплачу всё, что хочешь. Полное содержание. Любые твои условия. Я видел, чего ты стоишь на деле.

– Мне нужно два дня на обдумывание.

– Ты их получишь.

– Мой король, подумайте насчёт нарийских кланов, они не прощают обмана.

– Подумаю. А теперь выпей со мной, так приятно порой, знаешь, с настоящим мужиком пообщаться, а не с этими придворными крысами, чтобы их таленгир забрал! Кстати, это – «Нарийский Закат», столетняя выдержка.

– Вино, достойное императоров.

– Твоя правда, мерцающий. Твоя правда. Хотя я не Император. Пока.

Шиала проснулась с мокрым от слёз лицом. Как же ей сейчас не хватало рядом отца и Лаэрта! Они бы дали стоящий совет, выслушали её, а мерцающий обязательно помог развеять эту давящую тяжесть в душе.

А ещё она не ночевала бы в жуткой чаще, полной существ, от одного названия которых леденеет спина и подкашиваются ноги, но провела бы ночь в уютной комнате, в мягкой королевской кроватке под шёлковой простынёй. Эх…

– Ты снова разговаривала и рыдала во сне, – не открывая глаз, сказала Найне. – Я узнала много нового о каком-то Ледяном Скрипаче, королевском бале и замороженных придворных. Ты что, была в настоящем дворце во время ожившего кошмара?

– Угу. И отдала бы сейчас всё на свете, чтобы это изменить.

– Я представляю… ты так кричала, что у меня чуть сердце не вырвалось из груди, – призналась девушка. – Слушай, не раскисай, подруга: теперь всё наладится.

– Всенепременно… но почему ты так уверена?

– Ха! Да потому что Найне рядом, а со мной ты не пропадёшь, городская чухня!

– Ох, когда же ты начнёшь выражаться… хм, культурно?

– Когда острозубья бабушка рыгнёт золотыми монетами! Я там послушала, как ты общалась с твоим Лаэртом – за такие словечки в нормальной воспитанной семье выпороли бы так, что ты неделю сидеть не могла. А ещё мне претензии предъявляешь!

– Ну… моя семья на нормальную воспитанную и правда не походила, но я исправилась… частично. И мне очень стыдно за тот сон, потому что всю ночь не давала тебе спать. Извини.

– Отоспимся в Храме Веласте, если всё получится, в чём я уже начинаю сомневаться, глядя на твою кислую морду.

– Ох…. я с утра сама не своя, – Шиала попыталась улыбнуться подруге, но едва не разрыдалась вновь. – Голова раскалывается от этих воспоминаний. Мне кажется, багряные сектанты – это оборотни-придворные из моего бала, направленные в Священную Рощу из-за преступлений моего отца. И когда об этом думаю, начинает колотить озноб, если честно…

– Представляю, только я не спец по снам и детским кошмарам. Сопли проглоти, ты видишь перед собой не подушка, об которую можно вытирать слюни и девичьи страдания, а дриаду. Это понятно?

– Да… но у меня уже нет сил… чувствую себя такой разбитой!

– Вдохни поглубже. Сконцентрируйся на нашей цели. Представь, что если будешь жалеть себя любимую и обливать меня фонтанами слёз, то Лаэрт с Райлиным скорее всего погибнут.