– Психулище городское! Это не пень, а Ползущий Усач, эти зверушки не опасны: они принимают вид старых пней или деревьев, чтобы их не заметили хищники, а сами очищают Шепчущий Лес от паразитов. Святые Единороги, нельзя быть такой мнительной!

– Я поняла, не дурында какая-нибудь безродная из леса! Мой отец так сажал на кол кого-то из мелких купцов на площади раз в месяц, чтобы очистить экономику от вредителей. И ты знаешь, людишки на площади радовались как дети, даже забывали о росте налогов! А потом с двойным усердием шли вкалывать на других баронов и графов – так что после каждой казни средних ворюг прибыли всегда растут у крупных дельцов.

– Бедные купцы – на них, вероятно, эти налоги и сваливали. Мелкие сошки всегда отвечают за придурь всяких кретинов дворянских. Поняла она… думаешь, Ползущие Усачи только и мечтают, как бы схватить тебя за настырную капризную задницу? Не смеши моих острозубьих бабушек!

– Ой… у тебя что, ещё бабушки живы? Ты действительно в родстве с острозубами? Хотя это очевидно, судя по твоей морде!

– Ха-ха-ха! Ты и правда будто из дворца какого-то вылезла! Надо же – в родстве с острозубами! Да жаль не с единорогами!

– Пф-ф-ф… ну хватит уже! Я всё поняла – Усачи притворяются пнями! Так иногда карлики притворяются, что продают лучшие устрицы, а на самом деле весьма искусно подставляют вместо них иллюзии. Мы с папой налопались однажды, а потом бегали в уборную. Пришлось вызывать лекаря, который дам нам какое-то бормочущее зелье – после него я два дня спала и видела иллюзорные сны, от них кружилась голова и казалось, что я летела на пегасе, а тот удирал от мантикор и драконов – они хотели сделать из нас шашлык и посадить на трон Ламерии поджаренную Принцессу. Но потом отравление прошло, хвала Мерцающей Башне.

– Ого-о! Так ты и устрицы пробовала? У тебя что, папаша таким известным купцом был?

– Ну-у… вроде того… так нам долго ещё топать до Храма Веласте? Уже скоро стемнеет, а то у меня нет особого желания встречаться с местной колоритной фауной и пытаться объяснять им, что по праву происхождения я совсем – не их ужин!

– Не истери, психулечка моя, – хмыкнула Найне. – «Как Павший Луч грохнется – вот тебе, матушка и Конец Света.» Так говорили в моих краях.

– А насчёт припасов твой Павший луч тоже позаботился?

– Угу. Не тереби титьки, коль хваталки не отросли.

– Уфф… и как нам это поможет не помереть с голоду? Ты решила меня воспитывать народным фольклором?

– Гляди в оба – может чего и найдём. Чего лыбишься, как отшельник голой бабе в лесу? Головой надо было думать, когда сумку с припасами оставляла, погонщица пьяных пегасов!

Найне бросила на Принцессу хмурый взгляд, давая понять, что колоритные поговорки и сравнения будут соответствовать количеству глупых вопросов. Затем припала ухом к земле, нашёптывая что-то на древнем лесном наречии.

– Могу ли я спросить… что это ты делала? – удивилась Шиала. Она ничего не почувствовала.

– Туда, – дриада с мрачной непреклонностью показала рукой влево.

Примерно через полтора часа пути они нашли родник, вытекавший из подземных камней.

– Клянусь бассейном с золотыми рыбками, вот это красотища! Никогда ничего подобного не видела! – выдохнула Шиала, наблюдая за тем, как гармонично ручей вписывался в лесную картину – аккуратной серебристой змейкой ровно по центру изящной ложбинки, поросшей мхом, огнецветом и другими дикими травами, создающими непередаваемую картину.

Ручей показался девушке ответом на вопросы, возникавшие в её душе в начале путешествия. Его шёпот успокаивал, будто голос матери, которую Принцесса никогда не видела – она лишь знала, что та умерла при родах, потому что переживала за короля Эйриха, когда тот вёл тяжёлую войну с Кливией.