Сейчас этот родник казался символом прошлого, играя в дружелюбных лучах завораживающими узорами. Они почему-то напоминали девушке чешую золотых рыбок, с какими маленькая Шиала так обожала играть в бассейне – только там она забывала о льстивых придворных, постоянном надзоре Наместника Холлинга и отсутствии отца, ведь без него роскошный замок казался скорее дорогой тюрьмой, наполненной страхом ожидания чего-то тёмного. Так, ребёнок ночью беспокоится и не может заснуть, потому что любой предмет в темноте кажется ему чудовищем, ожидающим удобного момента, чтобы напасть. Именно это случилось во дворце. Воспоминания нахлынули настоящей волной, на минуту заставив Принцессу забыть, что она находилась в лесу, а не во дворце.

– Фейве с детства учила меня находить Священные Ручьи, – объявила Найне, явно польщённая тем, что Принцесса оценила её способности. – И с тех пор я ни разу не ошиблась, подруга.

С этими словами девушка встала на колени и стала с благодарностью молиться Шепчущему Лесу на певучем языке дриад.

Шиала не поняла ни слова, но почти сразу почувствовала прикосновения ласкового ветра, который тронул густые волосы Найне. Почуяла шелест и возбуждающие воображение запахи редких трав, голоса зверей и притаившихся духов, чьи дуновения вызывали осторожные покалывания в груди.

В душе девушки словно проснулся поток света, он расширялся с каждой минутой, наполняя разум чистыми мыслями. Будущая правительница Ламерии должна простить всех. Простить от сердца, чтобы впустить настоящий свет в себя.

Принцесса сделала глубокий вдох и представила отца. Из-за его амбиций и жестоких походов погибла мать, а ведь всё могло повернуться по-другому. Но для короля Эйриха государственные вопросы и крайне самолюбивые походы ради присоединения ещё одного клочка земли всегда были важнее семейных. Слишком цинично… слишком жестоко и самонадеянно!

Разве какие-то земли могут быть важнее её матери и детства Шиалы, прошедшего в страшных тревогах и постоянной подготовке к чему-то жуткому: либо король Эйрих совсем потеряет рассудок и Ламерия распадётся на враждующие княжества, потому что страна не сможет принять и переварить новые территории – совсем как дракон, который вместо одной овцы сожрал всё стадо и теперь мучился от несварения желудка, пока к его логову приближались отряды охотников; либо королевский дворец подпалят наёмники, бесчисленные родственники тех, кто потерял всё благодаря гордости и упрямству её несравненного папочки.

Но… как же всё сложно выглядит сейчас! Как чудовищно запутано, изломано и фальшиво кажется в этом сердце Священной Рощи, способной отсеивать тьму и ложь одним шёпотом ручья.

Простить, простить, простить! Любовь – превыше всего! Так говорили Мудрые Писания и об этом рассказывали мерцающие. Только как это сделать, когда внутри всё будто обрывается от этих воспоминаний?

Тепло в душе окутало девушку с новой силой. В груди закололо от ощущения невероятной близости чего-то вечного, древнего как сама жизнь.

С другой стороны, кто знает, сколько народов Ламерии погибло бы, сколько детей стало сиротами, а жён – вдовами, если бы король Эйрих пожертвовал делами страны ради личных интересов и перестал расчищать бесконечные заговоры калёным железом? Тысячи? Десятки тысяч? Сотни?

Лаэрт рассказывал ей, что жизнь порой карает тех, кто не умеет жертвовать самым важным ради неё. Только сейчас девушка стала понимать смысл этой фразы.

– Я прощаю тебя, отец. За всё, – прошептала она, даже не чувствуя, как по щекам текли слёзы. – И ты меня прости. Прости, если можешь – за непонимание, глупость и… за всё. Пожалуйста. Если только можешь. Прости свою бестолковую Шиалу!