Она оглядела себя, отметив проблемные участки у глаз, кисти давно не скрывали возраст, напоминая каждый день, что ей уже пятьдесят три впустую прожитых года. Дурная мысль, от которой не удавалось никак избавиться.

В голове еще шумело после перелета, во рту неприятно терзало остатками шампанского и каких-то морских гадов, которых она ела вчера вечером. Андрей Валерьевич не скрывал своего расположения к ней, симпатичный, подтянутый, чуть старше Максима, богатый и разведенный. Вроде все сошлось, но она так ему и не дала, хотя понимала, как сильно обломала. Он устроил эту командировку специально для нее, чтобы в другой стране решить все вопросы, неразрешимые на родине.

Альбина прислушалась, что делает Оля. Дочь ложилась спать, тихо о чем-то переговариваясь с подругой, делясь всеми секретами и переживаниями за день. В этот клуб Альбину не допускали, в отличие от Максима. Она гневно посмотрела в зеркало, ощутив острую желчь в сердце, злость и зависть. Слабая совесть напомнила ей, что она сама виновата, что это она два раза бросала их, и дочь отстранилась от нее, видимо, навсегда. Но ее заткнуло воспоминание, как Андрей Валерьевич гладил ее в номере перед ужином, как он хотел ее, и ей было важно чувствовать, что она еще желанная, привлекательная, что ее любят. Фигура сохранилась, спортивная, без лишнего жира, хотя на груди и бедрах не мешало прибавить, но поздняя беременность все высосала. А сколько времени в клубе она убила, чтобы убрать живот.

Она поморщилась и отвернулась от себя. Сердце закололо, вспомнилась интрижка с фитнес-тренером, оказавшимся тем еще жигало, а она думала другим местом, как сказал Максим. Он всегда говорил правильно и видел ее насквозь, что и заставляло ее ненавидеть его и любить. Да, она до сих пор любила его, а какой бы ни был привлекательный Андрей Валерьевич, как бы не шла вперед ее карьера в отделе, она не испытывала к нему почти никаких чувств. Да с ним было приятно находиться, он умел рассмешить, но не как Максим, так мог смешить только он. Ей нравились легкие касания, деликатная напористость, но она не позволяла себя целовать, а Андрей Валерьевич и не настаивал. Получалось, что она возрастная интеллектуальная эскортница.

Открылась входная дверь. Замки не издавали ни одного звука, Максим смазывал их регулярно, как и петли, задвижки, чистил сифоны и убирался в квартире, дежуря по неделям с Олей. А она была занята на работе, хотя муж приходил поздно, пропадая на суточных дежурствах. Готовкой занималась Оля, а она, получается, просто здесь жила. Альбина с ожесточением расчесывала длинные прямые черные волосы, в сотый раз раздумывая о том, чтобы отстричь их.

– А, привет, – она вышла из ванной в короткой ночной рубашке.

– Привет, как съездила? – он осмотрел ее, Альбине понравился его взгляд, все же она еще красива.

– Разве тебя это интересует? – она с удивлением приподняла левую бровь, научилась еще в школе, высиживая часами перед зеркалом. Максима Сергеевича всегда бесило это позерство и натужная театральность, но сейчас он никак не отреагировал. Альбина зло посмотрела на него. – Ты мне за все время так и не позвонил.

– Звонил, но ты была на переговорах. В другое время я не мог, – он вошел в ванную и стал тщательно мыть руки.

– Конечно, твоя работа всегда была важнее, – она схватилась за дверной косяк, с силой сжав пальцы. – Тебе не кажется, что надо что-то решать, как думаешь?

– Не кажется, – он бросил на нее внимательный взгляд, точно уловив желание начать скандал, заставить ее сделать этот шаг, обосновать ее решение своим поведением и прочий словесный мусор, однообразный, мертворожденный в ее устах. Больше он унижаться не будет, пусть решает сама, без лишних доказательств и надуманных оснований. Профессия юриста окончательно деформировала ее личность, и в каждом вопросе ей требовались доказательства, обоснования, факты, свидетельства. – Ты уже все сама решила, так что не будем мучить друг друга, не будем мучить Олю, она это не заслуживает.