Шло время. Минула будоражащая кровь и сулящая призрачные, но радужные надежды весна, докатилось до середины знойное лето, но ничего в отношениях Степана и Натальи не менялось. Как и прежде, они перед обедом гуляли, а теперь, когда теплые светлые вечера тянулись чуть ли не до полночи, выходили погулять и вечером. С наступлением тепла молодежь городка собиралась в той самой рощице, куда они ходили еще в начале своих прогулок. Степан с Натальей тоже пошли туда, но не были участниками шумного веселья. Они как чужие наблюдали за плясками и играми, слушали после задорных и забористых частушек лирические страдания, а после грустную песню о несчастной женской доле с ее беспросветной нуждой, пьяным мужем и голодными детьми. Дослушав эту песню, Наталья молча развернулась и пошла домой. Степан с трудом нагнал ее.

– Наташа, что случилось? – взволнованно спросил он, едва переведя дух.

Она продолжала идти непривычно быстрым шагом, ничего не отвечая.

– Наташа, – взмолился он, – я не могу за вами угнаться.

– Я же не на поводке вас веду, да и дорогу назад вы знаете, – непривычно резко ответила Наталья, не сбавляя шага.

Степан прекратил бесполезные попытки догнать ее и медленно поковылял в одиночестве, теряясь в догадках. Что могло послужить столь резкой перемене ее настроения? Ведь наверняка не эта грустная песня, Наталья никогда не была сентиментальной.

В столовой Натальи не было. Мать в одиночестве сидела за сервированным столом.

– А Наталья где? – с порога спросил Степан.

– Да вот накрыла стол, сослалась на головную боль и ушла к себе. У вас с ней ничего не произошло? – она пристально посмотрела в глаза сына.

– Что может между нами произойти, – грустно отозвался тот. – Гуляли как обычно, слушали, как девки поют, а потом она вдруг сорвалась и ушла. Меня бросила, – с обидой добавил он. – Не пойму, что с ней случилось.

– Ну, если не обидел, так причина в другом.

– В чем другом?

– Да созрела она, замуж пора, – заключила мать, разливая по тарелкам суп из фарфоровой супницы, словно речь шла не о девушке, а о телке.

– Красивая она и умная, – задумчиво произнес Степан. – Если бы меня полюбила такая девушка…

– Ишь, губы раскатал, – прервала его мать. – Ну и полюбит, а дальше что? Где тебя с ней примут. Ни в одном приличном доме не примут. Вижу я, как ты на нее смотришь. Давно хотела отказать в месте, да привыкла к ней, и ведет она себя прилично, не вешается никому на шею, – закончила она в несвойственной для нее резкой форме, и Степан понял, что теперь у него окончательно отняли мечту.

Обед прошел тихо и как никогда скучно. Некому было ни начать беседу, ни поддержать. За этим обедом Степан решил объясниться с Натальей и передать ей мнение матери насчет его чувств. Ответственность была снята с него, и это придавало смелости.

На следующий день Наталья была прежней. Спокойной, уравновешенной и холодной. Перед обедом они, как обычно, отправились на прогулку.

– Что с вами вчера произошло? – Спросил участливо Степан, как только за ними закрылась калитка.

– Да так, мелочи. Голова вдруг разболелась, мигрень, наверное.

– А нынче как вы себя чувствуете, ведь болезни быстро не проходят.

– Это у господ, а у слуг быстро.

– Зачем вы все время стараетесь себя унизить? – с горечью произнес Степан. – Ведь в доме к вам никто не относится как к служанке. И маменька вас уважает.

– С чего это вы вдруг решили?

– Мы вчера с ней объяснились, и она сказала о вас много лестного.

– Что привело вас к объяснению?

– Я дал ей понять, что вы мне очень нравитесь, а она ответила, вы мне не пара, но она ценит в вас ваш характер и гордость.