что просто мечтою снится.
Кружат одинокие отклики
расстрелянной суеты.
Так долго в боли жила!
Вновь возвращаются краски
потерянные с тобой.
Рисую любовь одна.
Спокойная кровь
Застыла по контуру губ
нежность лёгкой улыбки.
Слепое движение рук
повисло в пространстве зыбком.
Глаза не бьют по судьбе
в поиске нужных нитей.
Ветер танцует листву —
она это ясно видит.
Небеса, словно платье невесты,
сыплют счастье с немой высоты.
Да, мы не были с тобой вместе,
но зато со мною был ты.
«По разным сферам ночной вселенной…»
По разным сферам ночной вселенной
брели, обречённые на тоску.
Не я – последней, не ты был первым…
Но сон нам поровну разделю!
«Раскиданы. Разные…»
Раскиданы. Разные.
Рассыпаны стразами
по лицам глумливым.
Опасными фразами
жжём лучины
в других мужчинах,
в других подругах,
одни по кругу,
одни. Друг без друга.
В карманы – слёзы,
в кулак – проигрыш.
Выберусь. Выстрою
линии истины.
Тихо на цыпочках
выбегу мыслями
на улицу грешную,
сыграю партию
раскрывшись пешкою,
прикрывшись наглою,
побрившись наголо.
В карманы – слёзы,
в кулак – проигрыш.
Потуже пояс:
забытый голос
срывает скобы —
стальные полосы,
лишает памяти,
вбивая ложное.
Нашлись простыми,
расстались сложными,
оставив «Может быть…»
В карманы – слёзы,
в кулак – проигрыш.
Серые копья
Что мы ищем в дыму,
бросаясь на серые копья?
Не тебе одному!
Нам вдвоём бродить в этих топях!
Нам вдвоём решать
за других неверных!
Нам с тобой летать,
и плевать, кто первый!
Только нам дано
жить на гранях бездны,
забывать пароль,
притворяться честными,
ждать других путей,
из кровавых будней —
тех же новостей,
и – на кухне – «Будем!»
Только слёз мешок —
прошлое на поясе,
сдавленный смешок
за железным голосом,
светлые глаза
с темнотой заученной,
тупо – промолчали,
оказавшись лучшими.
Только ты и я —
через «и» поставленные.
Разная судьба
на двоих – неравная.
На двоих – жестокая,
на двоих – печальная.
И на серых копьях
каждого отчаяние…
Сказ о вечном
– Что на твоих ладонях?
– Слёзы остывшей крови.
– Что на твоих ступнях?
– Ржавые цепи в ряд.
– Что это, в твоём голосе?
– Холода грустного полосы.
– Что в глазах твоих, бывших светлыми?
– Серость тусклая, без ответов.
Улыбнулась старуха радостно,
протянула руку трухлявую:
– Подписалась под тем, что сказано?
Я кивнула, поспешно вставая.
– Подожди! Заплачу за данное!
Не всегда так везёт на чистое
сердце красное, пусть и с ранами…
Не жалеешь, отдав так быстро?
Это ведь не ломбард, родимая, —
не вернёшь, если встретишь вновь…
Не отказывайся от денег!
Их достаточно за любовь!..
Что ж, не хочешь? Тогда послушай:
если память затопит яму,
адрес знаешь. Ведь мы и души
у несчастных людей покупаем!
А твою – за двойную цену…
За тройную могу, коль придёшь!
Только долго мы ждать не умеем…
И уйми свою мелкую дрожь!..
А за сердце «в подарок» спасибо!
Но не жаль тебя, честно скажу…
Ну, иди… И до скорой встречи!
Возвращайся! Я тебя жду!
– Что на твоих ладонях?
– Пепел засохшей крови.
– Что на твоих ступнях?
– Когти небесных птах.
– Что это, в твоём голосе?
– Тени осенней мороси.
– Что в глазах твоих, бывших светлыми?
– Встречи счастья, без сердца – редкого.
Улыбнулась старуха радостно,
протянула руку трухлявую:
– Подписалась под тем, что сказано?!
Я кивнула, тихо вздыхая.
– Не печалься! Теперь не больно.
Я кивнула – она права:
у меня внутри всё спокойно.
Ничего. Пустота. Тишина.
– Вот. Тройная. Как обещала. —
По столу зазвенели монеты.
– Не берёшь?! Впрочем, так и знала…
Ну, тогда помогу советом.
Ведь тебе не долго осталось.
Понимаешь? И хорошо! —
Она снова заулыбалась:
– За углом сестрица живёт!
Она щедрая и не страшная,
дарит вечный, здоровый сон.
Только с нею шутить опасно!..
Да ты видела чёрный дом!
В общем, крикни – я всё устрою!