В этих двух способах понимания речи важно то, что исследования, проведенные на людях после черепно-мозговых травм, по-видимому, указывают, что в этих процессах задействуются разные участки мозга. До моих исследований было принято считать, что за понимание идей, напечатанных на странице, отвечает левое полушарие, которое, как правило, занимается переработкой лингвистической информации[47], в то время как правое полушарие, которое, как правило, занимается скорее зрительными и пространственными образами, реконструирует сценарий[48]. Однако эти представления, как и бо́льшая часть того, что нам известно об устройстве и работе мозга, основаны на данных, усредненных по группам испытуемых.

При этом первопроходцы в области исследования чтения, в том числе мой университетский научный руководитель Дебра Лонг, учат нас, что не все люди понимают прочитанное одинаково[49]. Мне стало интересно, не зависят ли эти различия от того, как именно происходит распределение труда между мозговыми полушариями у конкретных людей. Чтобы проверить эту гипотезу, я провела исследование, в ходе которого наблюдала, что запоминает из одной и той же истории каждое полушарие более чем 200 испытуемых с разными уровнями навыков чтения[50].

Вот как были устроены эксперименты: участников просили прочитать и попытаться запомнить короткие, на одну-две фразы, истории, которые появлялись перед ними по центру экрана компьютера. После того, как они прочитали эти истории, им показывали последовательности слов, которые появлялись либо в центре экрана, либо немного левее или правее того места, где их просили сосредоточить взгляд. Задача была простой: нажатием кнопки как можно быстрее показать, что слово, вспыхнувшее на экране, встречалось в одной из историй. Например, если я дам вам прочитать предложение про стог, а потом на экране появится слово «роль», вам необходимо нажать кнопку, потому что это слово было в предложении.

На основании закономерностей ответов участников мы смогли методами обратной инженерии отчасти определить, каким способом каждое из полушарий обрабатывало истории. Скажем, иногда мы вставляли слова вроде «парашют», которые в историях не встречались, но тематически были с ними связаны. Если участники не сразу отвергали эти слова или по ошибке говорили, что видели их, у нас появлялись надежные данные, что они поняли широкий контекст сценария. Лингвистический тип этого понимания мы определяли, проверяя, не быстрее ли испытуемые опознают слова вроде «роль», если показывать их после слов, лингвистически связанных с ними, (после слова «стог»), чем после слов из других грамматических частей того же предложения (после слова «ткань»).

Последний хитрый прием мы использовали, чтобы определить, как именно каждое полушарие участвует в разных способах понимания. Поступление информации от глаз в мозг устроено так, что все, что исходит с левой стороны от места, куда мы смотрим, сначала попадает в правое полушарие, и наоборот. Хотя оба полушария здорового мозга в дальнейшем делятся информацией друг с другом, разница в скорости и закономерностях реакции на слова, показанные на экране слева или справа, снабжает нас важнейшими сведениями о том, как каждое полушарие обработало прочитанные фразы.

Хотя все участники нашего исследования были студентами без диагноза «неспособность к чтению» (иначе говоря, все они попадали в категорию «типичных»), разница в навыках чтения у них привела к тому, что у каждого мозг решал задачи по-своему, особенно правое полушарие. В результате мы выяснили, что за понимание лингвистической структуры текста у всех наших чтецов