В возрасте семнадцати лет Нина с отличием окончила одиннадцатый класс. Приглашение в Академию давно ждало её, лежало на столе, покрытое пылью, как немая судьба. Однако из-за ряда обстоятельств она не могла прибыть туда заранее. У девушки отсутствовала прививка от столбняка – обязательное условие при поступлении.

В спешке оформляя документы, медицинские справки, биографические данные, Нина получает сообщение от отца: «Твоя мать умерла».

Глава 2

Это место пахло смертью и лицемерием. На входе жуткие, ржавые ворота встречали каждого гостя. Их соседями были две древние статуи святых, покрытые трещинами и мхом. По пыльной, припорошённой песком дороге медленно двигались унылые люди. Они бросали взгляды на зеленеющую поляну, усеянную серыми, недружелюбными надгробиями.

Похороны проходили скромно. Небольшая группа – только близкие родственники и соседи – обменивалась редкими, двусмысленными фразами и колкостями. На самой окраине городского кладбища стояли несколько священников в чёрных мантиях; с неприязнью они наблюдали, как двое деревенских копали могилу. Неподалёку, на шатких деревянных табуретках, стоял пластиковый гроб с заколоченной крышкой. Возле него – пожилые плакальщицы в чёрных косынках. Несмотря на тяжесть момента, ярко светило солнце, а в кронах деревьев звенели голосистые птицы.

– Хоть слезинку пророни, бесстыжая, – прошипела Алла, толкнув в спину Нину.

Русоволосая, тонкая, почти прозрачная девочка – весом не более сорока килограммов – от резкого толчка чуть не опустилась на колени. В последний раз взглянув на красный гроб, она попыталась выжать из себя хоть тень эмоции. Но ничего не вышло. Человек, что лежал внутри, был ей чужим. Как и все, кто пришёл прощаться.

– Давайте же соберёмся, чтобы почтить память нашей сестры – Беатрис! – произнёс молодой священник с длинной, козлиной бородкой.

Плакальщицы тотчас стихли, окружив свежую могилу. Пока родственники предавались страданиям, Нина рассматривала кладбище. По всей территории росли сухие, но высокие сосны, и под ногами то и дело попадались крупные, пахучие шишки. Тёплый ветер нежно трепал волосы девочки, будто заигрывал. Нина попыталась отстраниться от всеобщей скорби, спрятаться в собственных мыслях, но, поймав на себе тяжёлый, злобный взгляд Аллы, нехотя подошла к могиле, бросила пару кусков сухой земли и тут же отошла в сторону.

Вскоре могильщики засыпали яму и позвали всех в столовую. Отец Нины – Георгий – не проявил уважения ни к Алле, ни к дочери. Едва лопата коснулась насыпанной земли, он, пьяный, покачиваясь, ушёл прочь, не сказав ни слова.

– Ну что? Простилась с матерью? Только ради тебя сюда ехала, а она даже «спасибо» не сказала, – бормотала Алла, стиснув локоть девочки до боли.

Было в её действиях что-то жёсткое, даже грубое. Не оставляя ни единого шанса на побег, Алла, как сторожевая собака, бдительно озиралась по сторонам, выпячивая узкий подбородок. Нина же не сопротивлялась. Несмотря на откровенно болезненный хват тёти, она терпела, шла следом, покорно рассматривая окрестности. Как вдруг, из-за спины, к девушкам подошли служители.

– Сестра, – спокойно произнёс знакомый мужчина в чёрной одежде.

– Здравствуйте! Как поживает Ваша жена? – елейно пропела Алла, выдавив натянутую улыбку, словно её лицо скрутило судорогой.

Её поведение тут же изменилось. Словно на сцене, она резко оттолкнула Нину в сторону и встала между приёмной девочкой и священником. Между ними завязался незамысловатый диалог о старых временах. Алла, поддерживая вежливый спектакль, взяла мужчину под руку, прижалась к нему с театральной учтивостью и направилась к выходу, забыв о Нине.