Ноги устали от высоких шпилек, Светлана сняла туфли, села в сторонке под тень берёзы, наблюдая за дружинниками: среднего роста, бородатые, длинноволосые, в лаптях и грубых льняных рубахах, они совершенно не напоминали красивых статных ратников из кинофильмов. Сначала к Светлане обращались, чтобы она помогла определить статус убитых (кривичи смогли узнать только Добряту и Белоуса, ранее приезжавших в Смоленск), но Света, разумеется, никого не знала, а от вида мёртвых окровавленных тел ноги её подкосились, и увидев, что от девушки ничего нельзя добиться, её оставили в покое. Божья коровка села руку Светланы – как странно: все вокруг иное, а этот красный жучок такой же, как те, что будут через тысячу лет летать на их с бабушкой даче.

– Божия коровка, полети на небо, принеси мне хлеба, – прошептала Света знакомые с детства слова, и букашка, расправив крылышки, действительно полетела на небо.

– Так чего ты домой не хочешь возвращаться? – к Светлане подошёл Борислав.

– Меня замуж насильно выдать хотят, – выпалила Света и, вспомнив картину «Неравный брак», добавила: – За старика.

– Стало быть тебя Снежана тайком с собой захватила, – задумчиво произнес Борислав. – Ладно, не выдам тебя. Свезу в Смоленск, а там поглядим, что с тобой делать. Из остолбенения выйдешь, расскажешь, как лютичи на вас налетели, куда Снежану дели. Среди мёртвых княжны нет, только девки-чернавки в лаптях.

Светлану ещё несколько раз подводили к погибшим, но она вновь теряла сознание, хотя прежде ничего подобного с ней не случалось. Дружинники с любопытством рассматривали странное одеяние девушки, осторожно трогали мелированные волосы, угощали жёсткими пшеничными лепёшками, семечками, орешками. Заночевали здесь же, на лесной поляне – расставили часовых и стали готовиться ко сну. Светлана залезла в возок и оттуда смотрела, как спокойно ложатся её новые знакомые прямо на траву и, укрывшись плащами и положив сёдла, как подушки, под голову, засыпают. Вот, действительно, «ночевали под кустом, под берёзовым листом…». Полумрак летнего вечера сменился ночной тьмой, и девушку сковал страх, ей казалось, что мёртвые тела, уложенные на краю поляны, медленно поднимаются и, вытянув руки, идут к спящим. Лишь к утру, когда солнце, разрезая темноту золотыми лучами, слегка осветило верхушки деревьев, Свете удалось задремать, но тут же её разбудил Радосвет:

– Вставай, княжич велел в Смоленск тебя отправить. С гонцами поедешь, вести о случившемся передадите.

Света поёжилась от утреннего холода и от недовольного, как ей показалось, голоса Радосвета. Девушке протянули всё те же чёрствые лепёшки и горсть сушеных ягод, вероятно, это обозначало завтрак. Трое дружинников седлали лошадей, готовясь в путь. Рыжего коня подвели к Светлане.

– Вот, каурый Добряте вашему служил, – произнес Радосвет, похлопывая коня по крупу, – к нам в Смоленск на нём приезжал. Надо бы в Чичерск вернуть, но Борислав велел тебе отдать. На нём скачи.

Света ни разу не сидела на лошади – конный спорт её не задел даже краем. Вот если бы велосипед! То, что радимчанка никогда не ездила верхом, никому и в голову не могло прийти. Дружинники весело наблюдали, как странная девица забирается на круп коня. Такого представления им никто не показывал.

– Ты зачем к коню справа подошла? С левой стороны стань! Левую ногу в стремя ставь! Руками за седло берись! – хохоча, со всех сторон зрители давали советы.

Это было действительно смешно – смешно всем, кроме Светланы. Она сидела высоко над землёй, под ней находилось что-то живое, готовое уронить в любой момент. Кроме боязни, других чувств девушка не испытывала, мозг лихорадочно искал любую зацепку, как спастись в непривычной для себя обстановке. Судорожно хотелось за что-то ухватиться руками, зубами. Конь мотнул головой. Только бы не свалиться! За что ей всё это? Она всегда была противницей экстрима!