– Видать, и впрямь лютичи девку ума лишили, – раздался голос Борислава. – Совсем не помнишь, как в седле сидеть? Ты, давай, спину выпрями и назад спиной подайся.

Светлана не заметила, как подошёл княжич, но, несмотря на стыд за свою неуклюжесть, обрадовалась ему: он казался ей добрее других, вот Радосвет на Светлану с явным пренебрежением смотрит, остальные дружинники – с опаской и подозрением.

– Ты чего так испугалась? Конь седока чувствует. Ты волнуешься – вот и он волнуется, – Борислав потрепал гриву, погладил шею коня. – Ну, давай, каурый, пройдись.

Конь действительно пошёл, Света сползала то вправо, то влево, седло было неудобное, жёсткое. Сколько она раз слышала, что кататься верхом – это наслаждение, чушь какая: на электрическом стуле сидеть спокойнее.

Борислав понял состояние девушки и скомандовал:

– Слезай, пока шею себе не свернула. Неждан отвезёт.

Но Светлана сидела, боясь пошевелиться, подошёл Радосвет, легко снял её с коня и поставил на землю. Света смутилась, подняла на него глаза и увидела, что суровый Радосвет, похоже, совсем не злой, хотя брови его нахмурены, но глаза весёлые, даже озорные.

Борислав позорного снятия с коня не наблюдал, он в это время передавал гонцам какие-то куски бересты с нацарапанными знаками: «Князю отдадите».

В мозгу мелькнуло: в древности у восточных славян не было письменности. И князей у радимичей не было, у всех были, а их в списке княжений не упоминали, а оказывается, их в списки не внесли. Света сдавала экзамен по истории и кое-что помнила. Может, она не у древних славян, но «кривичи», «радимичи» – это оттуда, из славянской древности, к ЕГЭ по истории она хорошо готовилась, презентацию по славянским племенам в школе делала, материал этот знает.

– Ну, что ли, поехали, – к Светлане подошёл Неждан, паренёк лет шестнадцати, худой и невысокий. Видимо, его худощавое сложение послужило причиной тому, что он был отправлен с девушкой в Смоленск. Им предстояло скакать вдвоем на одной лошади.

– Ты коня не мучай, а если ему тяжело будет двоих на себе держать, то до Угостова городца девку довези и оставь, а там уже скачи вовсю, – напутствовал Радосвет.

– Да они вдвоем меньше нашего Головача потянут, – заметил какой-то дружинник, и замечание было встречено взрывом хохота.

Светлана не знала, кто такой Головач, да это было ей и неважно, важно было только удержаться на крупе лошади. Она уселась за Нежданом, лошадь сделала шаг, глаза Светы наполнились ужасом, но она, обхватив спину всадника, удержалась, и они поскакали по дороге в неизвестное.

Влад, разморённый июльской жарой, возвращался из магазина. Он ходил за пивом – в такую жару ничего кроме холодного пива не хотелось.

Настроение было самым прескверным. Обидел Светку, жаль её было: не заслужила она такого отношения. Конечно, он давно собирался с ней расстаться, но хотел это сделать как-то по-хорошему. Сколько раз пытался нормально с ней поговорить, но Светка не то прикидывалась, не то в самом деле не понимала, что им надо разбежаться, слушала его с умилённой улыбкой и про свою любовь ему мозг долбила. Светка вообще его не слышала: нарисовала себе какую-то картинку идеальных отношений и его в эти рамки постоянно загоняла. А он вообще из другой картины, без рамы и подписи автора. Вот захотел пива – собрался и пошёл, не захотел бы – сел за компьютер до утра в доту играть. Но Светка обязательно тотчас бы заныла о бездарно потраченном времени, о режиме и прочей фигне, которой её бабка научила. Может быть, и хорошо, что она его с Дашкой застала – нет, нехорошо всё произошло, не по-человечески. Это он от родных в дедову хрущёвку сбежал, но у него, случись что, и брат есть, и племяшки, и родители, а у Светки – никого. Характер у неё, конечно, позавидовать можно: лбом стену пробьёт, взглядом гвоздь погнёт. Но вспомнилась, какой она была час назад: худенькая, жалкая, вот убежала неизвестно куда, телефон не берёт… «Мы в ответе за тех, кого приручили» или, как Дашка говорит, «в ответе за тех, кого вовремя не послали». В любом случае – мы в ответе.