Они снова замолчали. Её взгляд опустился на их руки, соединённые неуверенно, но крепко. Он не смотрел вниз – только на неё.

Она тихо прошептала:

– Мне кажется, ты сейчас слышишь не только мои слова. А всё, что я не сказала.

– Я стараюсь, – мягко ответил он. – Потому что ты впервые говоришь, и я не хочу проспать это.

И в тот момент она поняла: поцелуй был бы слишком мал для того, что происходило между ними. Они только подошли к границе, за которой начинается другое дыхание. Но пока – лишь тишина, руки, свет фонаря на их щеках.

Мелисса обернулась, глядя в воду:

– Ты знаешь, чего я боюсь больше всего?

Он покачал головой.

– Что я когда-нибудь снова стану сильной… в смысле, в котором это слово меня разрушает.

Он ничего не сказал. Только сжал её пальцы – чуть крепче.

И в этом жесте было обещание. Молчащее. Настоящее.

Стамбул вечером – не город, а живая фреска. Он пульсирует, дышит сотнями голосов, горит витринами, светофорами, рекламами. Люди текут улицами, как горячий чай из тонкого стакана – чуть прольёшь, и уже обожгло.

Они вышли из старого района – спонтанно, не договариваясь. Просто шли, шаг за шагом, пока не оказались на İstiklal. Улица играла, как музыкальная шкатулка – скрипач у стены, дети с воздушными шарами, кофейни, шумно выдыхающие пар, и чужие разговоры, в которых слышалось слово «aşk» чаще, чем «привет».

Мелисса оглянулась – Гёкхан был рядом. Но толпа была слишком плотной. Он только что держал её за локоть – мягко, направляя, чтобы не потерялась. Но теперь руки их были поодаль.

– Ты не боишься толпы? – спросила она, чуть громче обычного.

– Я боюсь в ней потерять что-то важное, – ответил он, не глядя.

И вдруг – короткое расщепление реальности. Кто-то прошёл между ними. Девочка с розовыми волосами, мужчина с коробкой пахлавы. Чужая музыка. Гудок трамвая. И всё – исчезло.

Мелисса обернулась.

Гёкхана не было.

Она остановилась. Сердце отбивало неправильный ритм. Толпа не замечала её тревоги. Люди шли, говорили, смеялись, продавали лепёшки, цокали каблуками. И никто, кроме неё, не чувствовал, что этот мир вдруг стал на секунду пустым.

Она сделала шаг в сторону, потом назад. Обернулась. Пальцы дрожали – совсем чуть-чуть, как лепестки на ветру.

– Гёкхан? – тихо.

Слишком тихо для этого города.

Она пошла вперёд. Шаги – ускорялись. Плечи прохожих задевали её, кто-то выругался, кто-то засмеялся. Один парень предложил купить браслет – она не услышала слов, только интонацию.

А потом – он.

Он стоял в трёх метрах, с другой стороны улицы. И смотрел на неё.

Не звал. Не шёл к ней. Просто стоял – как будто всё понимал. Как будто знал: она сама должна подойти.

И она подошла.

Они не обнимались. Не говорили. Только дышали в одном ритме.

– Ты испугалась? – спросил он, глядя в её глаза.

– Нет, – соврала она. – Просто… стало холодно.

Он не поверил. Но не стал спорить. Протянул руку – не касаясь, а предлагая.

Она вложила свою ладонь в его. Пальцы были чуть влажные – от волнения или погоды, кто знает. Но он сжал её крепко. И в этой крепости не было власти – только обещание, что не отпустит.

Они пошли дальше. Молча. Рядом.

И вдруг – гудок. Автомобиль. Резкий поворот прохожего. Кто-то толкнул Мелиссу плечом – и она шагнула вперёд, чуть потеряв равновесие.

Он поймал её.

Руками. Грудью. Теплом.

И в этот момент – она подняла голову.

Их лица были слишком близко. Он слишком резко вдохнул. Она – выдохнула.

Он не планировал. Она – не готова. Но губы коснулись.

Ненадолго. Как будто ток прошёл по воздуху. Или время сделало сбой.

Она отпрянула.

– Прости… – выдохнул он, хотя голос был неуверенным, будто не знал, за что именно извиняется.