Глеб елозил своим отростком у неё между ногами, сместив подол платья, но она не обращала на него внимания. Он так играл и раньше, однажды испросив разрешения на это. Она никогда не видела его мужского достоинства, потому что ей было стыдно смотреть на него. Обычно эта игра вокруг да около этим и оканчивалась. Но вдруг её пронзила боль, и в следующее мгновение она поняла, что произошло. Он проник в святая святых и без её на то желания. Нагло. Вероломно. Ната пришла в бешенство, резко отбросив его от себя ногой, понося ругательными словами, которые только приходили на ум. Она была не просто возмущена, не просто в отчаянии, она была в шоке: «Что ты наделал? Как мне дальше жить с этим позором? Теперь я „порченная“, „трахнутая“».

Вспоминая это, разозлилась. «Я – всегда первая, во всем лучшая – заклеймена смертным грехом. На мне клеймо позора, и отныне я не смею поднять не то что голову, а даже глаз. Но я не виновата. Он меня насильно сделал грешной! Почему же я должна расплачиваться за это насилие? Почему я теперь всю жизнь должна платить за это? Смогу ли я когда-нибудь быть вместе с Лодиком? Так звала она Клёсова, когда мысленно разговаривала с ним: Володя – Лодя – Лодик. А что с Клёсовым? Может быть, это только увлечение?»

Ладно, всё бы было так, но теперь появился Клёсов и обострил эту проблему. «Почему всё так произошло? Кому надо было это устроить?» – не первый раз задавала эти вопросы. На каникулах после первого курса института отдыхала с отцом и его женой в Сочи. Но в один из дней ей вдруг захотелось поехать домой, несмотря на то что им предстояла интересная поездка в Грузию. Отец отговаривал. Но какая-то неведомая сила заставляла её настаивать на своём. Довлело ощущение, что она должна так поступить, что это очень важно для неё. И отец уступил, и купил билет на поезд. В первый же вечер позвала подруг на танцплощадку. Там и подошёл к ней Глеб, подошёл и больше не отошёл. Во всём этом Ната усматривала веление Судьбы, и это ещё её удерживало от разрыва с ним: имела ли она право перечить Судьбе?…

Так жутко было на душе: она сегодня убила своё счастье, наступила на горло своей любви. Да, так наступила, что не продохнуть. Может, это всё-таки только эмоции, навеянные близостью Володи, нежностью и заботой о ней. Какие-то чувства она переживала и с предыдущими Володями. Ната потянулась к дневнику. Захотелось вспомнить, как было тогда, сравнить, увериться: не ошибается ли.

18.08.1958 г. «Любовь… Какое это драгоценное, столько веков повторяющееся слово, не утрачивающее от этого смысл, не теряющее ценность. Тысячелетия освещает она человеческую жизнь своим прекрасным живительным огнём. Во имя её совершаются подвиги, она присутствует при взлёте самой смелой человеческой мысли, она рождает удивительную музыку, вдохновляет в труде, побеждает трудности».

«Такая любящая женщина – большая сила… Умная и сердечная, нежная и стыдливая, чуткая и проницательная, великодушная и самоотверженная, она может даже в оступившемся человеке пробудить высокие качества, благородные стремления.

И так бывает. И такой должна быть каждая женщина. Не жалкой, не «жертвой» обмана, а сознающей всегда свою ответственность, женщиной, умеющей сильно и пламенно любить, умеющей бороться за свою любовь, за любимого, умеющей в любых обстоятельствах сохранять своё достоинство.

За женщину гордую, прекрасную, достойную поклонения и любви»

(Газета «Смена». Ленинград.)

И тогда, в восемнадцать и теперь в двадцать ей хочется любить, быть любимой и достойной женщиной. Всё ещё впереди, и надо не ошибиться, надо всё выверить и сто раз измерить, прежде чем отрезать: взвесить все «за» и «против».