Детально осматривая довольно просторный двор школы, кипевший жизнью, я пришла лишь к одному единственному выводу: намаз у меня получится совершить только здесь, на газоне, отойдя немного дальше от беседующих кучек друзей, устроивших нечто вроде пикника на всю перемену. Двор изобиловал деревьями, которые будто навесы создавали много прохладных и скрытых от солнца мест, и просто весь расцветал на глазах от бледно-зелёного, показывающегося из-под светлых слоёв уже давно начавшего таять снега, цвета. Вдали отдавался шумом удар меча об землю: там находилась спортивная площадка, где старшеклассники, особенно пользующиеся популярностью у девочек, играли в баскетбол, при этом громко вопя.

Я посмотрела на огромные часы, висевшие прямо на фасаде школы. Времени на намаз у меня ещё будет, а пока мне следовало бы выяснить, где расположен мой учебный шкафчик, ведь до начала первого урока я этого сделать не успела.

Номер я узнала, а ключик получила ещё вчера вечером, когда папа вручил листок бумаги со всеми данными, которые понадобились бы мне в новой школе. Конечно, в школу меня устраивал именно отец, а не мама. Увидев её в кабинете администрации в этом её одеянии чёрного цвета, – а мама всегда носила исключительно тёмного оттенка свободные платья, висевшие на ней словно просторные халаты, – и такой же хиджаб, наверняка директору пришлось бы бороться с весьма заманчивой идеей отказать принять её дочурку в школу. Я почти уверена, что это именно мама настояла на том, чтобы в школу меня устроил папа, прекрасно сознавая возможные последствия своего здесь появления.

Оказавшись в здании школы вновь и игнорируя пялящиеся в свою сторону любопытные глазёнки, я быстро нашла свой шкафчик в длинном коридоре и с шумом его отперла. Все учебники из моего рюкзака мигом заполнили его, и места осталось разве что для небольших вещей вроде расчёски или же косметического набора, если бы он у меня был, конечно. Я не имела никаких других «побрякушек» или в каком-то роде сувениров, которыми подростки из американских молодёжных фильмов обычно любят заполнять свои шкафчики. Не было у меня и разных фотографий, на которых я бы улыбалась и махала рукой в камеру как полная идиотка.

– Слушай, может тебе наплевать уже на этот долбанный семейный ужин? – прозвучал мужской голос где-то рядом. – Этот чёртов концерт пройдёт у нас в городе один раз в жизни! Разве можно упускать такой шанс?

Мне совсем не хотелось поворачивать голову и обращать внимание на чьи-либо разговоры, и я, уверена, так бы и поступила, просто развернувшись и уйдя прочь, однако меня задели плечом, и человек, сделавший это, сам обратил на меня внимание.

– Упс, прошу прощения, каюсь, – сказал этот кто-то, когда я повернулась в его сторону.

Я не уловила в его голосе сарказма или какой-либо насмешки, которую ожидала услышать. Наоборот. Он вполне искренне, но просто в шуточной форме извинился.

А ещё, кажется, он не удивился моему виду, будто каждый день видит девушек, облачённых в шарф.

– Чумовой прикид, цыпочка, – произнёс второй из них. Он детально рассматривал меня, явно потешаясь.

– Да уж, – отозвался его друг. – Не каждый день такое тут видишь.

А я, наверное, раскраснелась. Но не от смущения, а от очевидного напряжения, который стал моим верным спутником ещё года так два назад.

Двое парней, хорошо одетые, опасно привлекательные, кажущиеся старше меня, открывали свои шкафчики, и я ужаснулась тому, что соседствую с ними. Почему же опасно? Да потому что так выглядят «крутые ребята» школы. Некая элита. А от таких ничего хорошего ожидать мне никогда не приходилось.