Так просто (иронические философские заметки) Вячеслав Гришко

«Пришлось бы мне быть бочкой памяти,

если бы таскал я с собой все свои основания!»

Малоизвестный автор

Нам бы все побыстрее. Быстро сформировать цель, быстро определить средства, быстро взяться за дело и быстро этой цели достичь. Нам крайне необходима скорость, ибо конкуренты выиграют. Не важно, какие конкуренты – в завоевании семьи, бизнеса, славы или чего-то еще. В настоящее время человеческим существам экономически особенно невыгодно медленное движение. В другие времена оно тоже было невыгодно, однако общая «средняя скорость» была значительно ниже. Есть подозрение, что можно придумать некую очередную переменную, которая могла бы представить среднюю скорость движения (разумеется, не только и не столько перемещения в пространстве, а движения как изменения состояния) в разные времена. Разумеется, по всем классическим канонам мы должны данную переменную выразить через отношение уже известных величин. Такими величинами, возможно, могут являться две более или менее высчитываемые вещи: количество получаемой индивидом информации и максимально возможная скорость передачи-получения данной информации другому лицу. Время сигнальный костров, пеших гонцов, почтовых голубей и даже написанных от руки посланий постепенно становится прошлым. Более того, если раньше подавляющее большинство людей, населяющих планету, не могло себе позволить конверт с маркой (даже там, где почта уже была), не говоря уже о голубе или конном гонце, то сейчас за совсем незначительную по сравнению со стоимостью жизни (в большинстве стран мира) плату можно получить доступ в интернет или звонить по мобильному телефону, передавая информацию другим лицам. Нет ничего удивительно в том, что мы спешим все сильнее, не успеваем все больше и все чаще задумываемся о том, что за этой спешкой «упускаем что-то главное». И нет ничего удивительного в том, что на нас (если мы вплетены в так называемый поток жизни) обрушивается огромное количество фактов, большую часть из которых мы благополучно забываем, отведя на сожаление по погибшим в очередном взрыве целых секунд двадцать своей и без того короткой жизни, а меньшую часть используем в повседневной деятельности. Мы твердо убеждены в том, что если уж мы ЭТО запомнили, то оно нам непременно пригодится. Самые находчивые из нас поступают еще рациональнее: если ЭТО нам сейчас не может пригодиться, то необходимо создать ситуацию, когда оно может понадобиться с большей вероятностью. Но это уже, скорее, некие импликации политических процессов.

При всем сказанном, мы в повседневной жизни оперируем множеством мыслительных сложных конструкций и по большей части не задумываемся над их истоками, строением и истинностью. Для нас это уже знание apriori, нам нет нужды каждый раз раскладывать последовательность наших умозрительных выводов. Слова «доказательство» и «обоснование» со времен средней школы только для некоторых из нас (в силу специфики производственной деятельности, я думаю) еще что-то значат. Неизмеримо больше для нас значит слово «факт». Мы, разумеется, не лишены интеллектуального шарма и наряду с осознанием «сущности» какого-либо факта пытаемся установить его так называемую «достоверность». И это тоже не «так просто» – при обмене информацией (а обмениваемся мы, за исключением случаев, количество которых стремится к нулю, именно фактами) нам важно, чтобы факт дошел до адресата в том виде, в котором его мыслим мы в момент передачи. Иначе смысл передачи-получения информации теряется. Разумеется, из данного правила есть сознательные или спонтанные исключения, но по большей части дело обстоит именно так.

Для нас важным является также не только количество получаемых фактов, но и их новизна. Ежесуточное видимое перемещение Солнца относительно наблюдателя (от рассвета до заката) – тоже факт. И факт этот мы можем наблюдать достаточно часто – ежедневно, если нет облаков. Однако он для нас не является новым, а только повторяющимся. Конечно, мы и из этого извлекаем определенные выгоды (выстраиваем свою деятельность таким образом, чтобы знание данного факта было полезным). Но самым существенным стимулятором нашего повседневного движения являются получаемые нами новые факты. Умные ребята укладывают их в рамки определенных научных теорий (это не обязательно профессиональные ученые – многие из нас, даже не замечая, делают это каждый день), что в некоторых областях при оговоренных условиях дает возможность построения достаточно достоверных прогнозов.

Как же нам после всего этого не считать себя разумными существами и венцом природного развития? Как же нам при этом не гордиться своей наибольшей (среди других живых существ) причастностью к «прогрессу»? Ведь это именно люди, с их абстрактным мышлением, историей и стремлением к знаниям создали колесо, зубную щетку, сотовый телефон и большой адронный коллайдер. Ведь это именно люди изобрели демократию, театр и ток-шоу на телевидении. Нам есть чем гордиться. Мы сделали много, но еще больше нам предстоит сделать.

Такого рода заявления и таким образом представленные «факты» для нас повторяются с частотой как бы ни большей, чем рассвет или закат. Только форма представления меняется – смысл остается неизменным. И каждый день новое: смотришь, еще какую-нибудь полезную штуку изобрели, еще чего-то важного достигли и что-то несомненно нужное поняли. А значит стали еще умнее, но еще умнее нам предстоит стать, как же иначе.

Самое время сказать, зачем же нужна эта книга. Тональность предисловия, возможно, симпатизирует разоблачительному слову и подготавливает к изложению сенсационных фактов (будь они не ладны). А узнавание этих фактов позволит читателю открыть глаза и увидеть новые факты в новом свете для того, чтобы положить их в новую схему, и так далее без конца. Все не так. В редуцированном виде цель книги скрыта в названии. В развернутом виде – в тексте. Как, впрочем, и должно быть.

Максимум, на что мы можем рассчитывать, – в качестве побочного эффекта воздействия текста на окружающих при том, что основная цель письма – это получение удовлетворения пишущего от письма, – если у читателя (вдруг таковой в свою очередь найдется) достанет времени и сил прочесть данное сочинение, – так это на то, что ваши глаза закроются. Нет-нет, автор всем желает доброго здоровья и долгих лет жизни. Просто с закрытыми глазами о простых вещах, настолько сложных, что о них не принято говорить вслух, думается легче. Для меня не имеет значения, что если это произойдет, то окружающие вас люди с трудом смогут отличить данное состояние от сна. А для вас?

Я не смогу порадовать читателя изысканным слогом, строгостью и чистотой мысли в ее современном понимании (а есть ли такое? – вот вопрос!), – без всяких посторонних примесей и сомнительных реминисценций. Если на то не будет прямой необходимости, я буду стремиться избежать цитирования известных (или не очень известных) авторов, точка зрения которых в определенном контексте будет важна (это я, конечно, не серьезно). Как известно, в наше время трудно найти новую мысль, и по большей части мы сами (и наши размышления) состоим из чужих изречений. Так что если уж мне точно известно, что та или иная мысль принадлежит кому-то из авторов, придется сказать.

Более того, авторы эти могут оказаться не совсем ожидаемого континуума – на них может отсутствовать ярлык, типа «средневековый богослов», «греческий философ» или «современный физик», хотя будут, несомненно, и такие. Я уже давно выздоровел от болезни, главным симптомом которой является убежденность, что истина скрыта только в книгах великих имен. Чего и вам желаю.

Читающий с удивлением может обнаружить, что не только знает и понимает все изложенное, но и намного более. Он может причислить данное сочинение к длинному ряду (к какому ему вздумается ряду) других, а может и не причислять. Для меня это не имеет ровно никакого значения. Я не буду врать, что уважаю любого читателя. По большей части я отношусь к потенциальному неизвестному читателю совершенно равнодушно. И считаю этот подход правильным. Само собой разумеется, взаимность в данном вопросе для меня является наиболее предпочтительной. Уважение – это то, что нужно заслужить.

«2.02. Объекты просты»

Л.Витгенштейн

Мы привыкли оперировать понятием факта. При этом далеко не многие из нас пытаются подвергнуть анализу инструментарий, который позволяет зафиксировать факт и изложить его при необходимости. Еще меньшее число людей считает нужным вообще задумываться о сущности понятия «факт» (даже после, – а может и тем более после, – прочтения «Логико-философского трактата» Витгенштейна). Когда большинство мыслящих пользуется данным термином, то все они подразумевают приблизительно следующее: независимо от нас существует (возникает, происходит, совершается) некое событие, мы это событие наблюдаем, и зафиксированный результат наблюдения считаем экспликацией произошедшего факта. Вспомним, как часто мы слышим «Это – неоспоримый факт». Пока опустим прилагательное «неоспоримый» и вернемся к нему позднее, а сосредоточим внимание на словах «Это – факт». Что мы сделали, когда таким образом выразили свою мысль? Мы причислили некий предмет (процесс, явление, событие), который обозначили словом «это», к множеству событий, каждое из которых обладает определенными свойствами. То есть, мы причислили некий объект к уже существующей (в нашем представлении) группе на основании общности одного или нескольких признаков. Предельно простым формально-логическим примитивом данной мыслительной операции является суждение в виде «А принадлежит множеству В».