Иногда камни падают с неба. Академия наук восемнадцатого века, не имея возможности угадать, откуда они взялись, просто отрицала факт, который наблюдался на протяжении тысяч лет. Они также отрицали, что рыбы и жабы могут падать с облаков, потому что тогда не было замечено, что водяные смерчи втягивают их в себя и переносят из одного места в другое. Медиум кладет свою руку на стол и, кажется, действительно передает ему независимую жизнь. Это необъяснимо, поэтому это ложно. Тем не менее, это преобладающий метод рассуждения большого числа ученых. Они готовы признать только то, что известно и объяснено. Они заявляли, что локомотивы не смогут двигаться, или, если им это удастся, железные дороги не внесут никаких изменений в общественные отношения; что трансатлантический телеграф никогда не передаст депешу; что вакцина не сделает невосприимчивым; и одно время они решительно утверждали (это было давно), что Земля не вращается. Кажется, они даже осудили Галилея. Все было отвергнуто.

По поводу фактов, несколько похожих на те, которые мы здесь изучаем, – я имею в виду стигматы Луизы Лато, – очень известный немецкий ученый, профессор Вирхов, завершил свой доклад Берлинской академии такой дилеммой: Обман или Чудо. Этот вывод приобрел классическую моду. Но это была ошибка, поскольку теперь известно, что стигматы не являются следствием ни обмана, ни чуда.

Другое довольно распространенное возражение выдвигают некоторые люди, по-видимому, ученые. Смешивая опыт с наблюдением, они воображают, что природное явление, чтобы быть реальным, должно быть способно быть произведено по желанию, как в лаборатории. После такого взгляда на вещи, солнечное затмение не было бы реальным явлением, как и удар молнии, поджигающий дом, или аэролит, падающий с неба. Землетрясение, извержение вулкана являются явлениями наблюдения, а не эксперимента. Но они тем не менее существуют, часто к большому ущербу для человеческой расы. Теперь, в порядке фактов, которые мы здесь изучаем, мы почти никогда не можем экспериментировать, а только наблюдать, и это значительно сужает область изучения. И даже когда мы экспериментируем, явления не производятся по желанию: определенные элементы, некоторые из которых мы еще не смогли овладеть, вмешиваются, чтобы пересекать, изменять и расстраивать их, так что по большей части мы можем только играть роль наблюдателей. Разница аналогична той, которая отделяет химию от астрономии. В химии мы экспериментируем, в астрономии мы наблюдаем. Но это не мешает астрономии быть самой точной из наук.

Медиумические явления, которые непосредственно поддаются наблюдению, особенно те, которые я описал несколько страниц назад, имеют для меня печать абсолютной достоверности и неоспоримости и вполне достаточны для доказательства того, что неизвестные физические силы существуют вне обычной и установленной области естественной философии. Более того, как принцип, это является неоспоримым положением. 5

Я мог бы привести и другие примеры, например, следующий:

7. Во время спиритических сеансов часто появляются фантомы – руки, плечи, голова, бюст, целая человеческая фигура. Я был свидетелем этого явления, особенно 27 июля 1897 года в Монфор-л'Амори (см. главу III). Господин де Фонтене заявил, что он видел образ или дух над столом, между собой и мной (мы сидели лицом к лицу, наблюдая за Эвзапией, он держал одну из ее рук, а я другую), и я вообще ничего не видел, я попросил его поменяться со мной местами. И тогда я тоже увидел этого духа-тень, голову бородатого мужчины, довольно смутно очерченную, которая двигалась как силуэт, приближаясь и удаляясь перед красным фонарем, поставленным на предмет мебели. Сначала я не мог видеть с того места, где сидел, потому что фонарь был тогда позади меня, и спектральное явление образовалось между господином де Фонтене и мной. Поскольку этот темный силуэт оставался довольно неопределенным, я спросил, могу ли я потрогать его бороду. Медиум ответил: «Протяни руку». Затем я почувствовал на тыльной стороне своей руки прикосновение очень мягкой бороды.