АЛЯ. Так и сказал? А ребёнок?

ЕЛЕНА. Больше ничего не спрашивал.

АЛЯ. Ещё бы! Какой-то «Гамлет», какая-то «связь», когда он с трудом понимает, что такое «времена года»!

ЕЛЕНА. Я тоже боялась, но теперь уверена, не зря Алёша…

АЛЯ. Нет, это гипноз, это массовый гипноз! Я опять не узнаю своего Виктора! С тех пор, как зачастил к вам, кино, слава Богу, не смотрит, но в остальном ещё хуже: «Это – неважно. А это – вообще не нужно». В тот момент, когда почва под ногами дрожит! (Вполголоса.) Я устала… Ох, как я устала. Ты не представляешь, как тяжело жить с мужиком – без царя в голове. То взгляды отца без поправки на современность, то идиотским бессмертием увлёкся. До такой степени – чуть не шизнулся. К кому за помощью обратился? К брату, которого всегда осуждал! Теперь к твоему переметнулся… Все думают, я его подкаблучником сделала. Вынуждена была руководить! С кем из подруг ни поговоришь, кругом похожие проблемы… Что происходит в мире? Не понятно, к чему идёт. Ведь не зря женщины – «слабый» пол, а мужчины – «сильный». Природой так устроено. Как я жалею, что послала Виктора извиняться перед Алексеем… Раньше орал только ночью – вечером тихо сидел на Эдькиной игле. Теперь всю ночь ходит, как домовой, и бубнит что-то. Решила послушать, чуть в обморок не упала – стихи. Один запомнила:

А что осталось-то? Не видно что-то!

ЕЛЕНА. Раньше чувствовала – моя любовь поддерживает Алёшу. Теперь между нами… нет, не стена… стекло непробиваемое. Занятия забросил. Мается с утра до вечера. Моя ли вина, его ли кризис… Когда я пробудилась, поклялась: покончу с собой, если Алёша узнает. Но прошло столько лет… и Виталик не даёт…

АЛЯ. И правильно делает: мы – матери в первую очередь!

Алексей с Виктором.

АЛЕКСЕЙ. Делать что-то в наше время бессмысленно. Никто не хочет понять другого. Упёрлись лбами, как быки во время боя.

ВИКТОР. Чтобы упереться, нужна твёрдая почва под ногами.

АЛЕКСЕЙ. У одних твёрдая, но скользкая глина прошлого. У других – зыбучий песок веры в сверхчеловека будущего. Которому религиозность, конечно, не нужна.

ВИКТОР. Не понимаю: твёрдая почва традиций оказалась скользкой?

АЛЕКСЕЙ. Все традиции открыты теперь. Случайно уверовал в одну, и случайно можешь соскользнуть в другую или атеизм. Пожалуй, Эдик прав: точка невозврата пройдена окончательно…

ВИКТОР. Ты его оправдываешь??

АЛЕКСЕЙ. По этому делу – нет. Есть юридическая истина, есть человеческая правда. Юридически сажать не за что. По-человечески… Он считает: кинотерапия – это морфий для безнадёжно больного. Но пограничные состояния часто проходят. Я вообще против морфия – человек умирает в бессознании. По-моему, надо сказать последние слова: близким и священнику – если верующий. И – попросить эвтаназию, когда боль нестерпимой станет.

ВИКТОР. Допустим. Но – «ничего не делать» до этого жуткого момента?! Ты убедил меня в действенности проекта. Я теперь уверен: только так можно прекратить религиозную вражду. Которая, как ты сказал, самая большая угроза жизни человечества. Если я правильно понял, все остальные вызовы можно было бы совместно решить. Но люди враждуют и ни о чём не могут договориться. Если бы дети, как ты предложил, не только узнавали о мировых религиях, но и знакомились с ними на практике, они ничего бы не навязывали друг другу, став взрослыми. И я тогда не оказался бы в тупике, объясняя дочери, почему надо быть толерантной к соседке по парте – из мусульманской семьи. Забыл спросить в прошлый раз: как быть с детьми из семей индуистов, иудаистов, наконец, из семей атеистов?