– Про Государя также всякие гадости болтают.

– Думаешь, те же?

– А новым откуда взяться? Да и мнится мне – знают они нас. Оттого и взять не удается.

– Или очень осторожны. В каждый кабак-то своего человека не посадишь. Да и многое он услышит из тихих разговоров?

– Так и есть. Все эти пропойцы сказывали, будто бы им шепотом о чернокнижнике говорили.

– Может, нам своих пропойц завести?

– Так трое уже. Но проку с этого нет. К ним никто не подходит, словно ведает – кто они…

1696 год, июнь, 10. Окрестности Азова

Петр Алексеевич стоял у борта полугалеры «Принципіумъ» и наблюдал за тем, как на суше разворачивается масштабное действие. Татары пытались атаковать лагерь русских войск, осаждавших Азов.

Не взять.

Нет.

Решительный натиск они не только не вели, но и не практиковали в силу специфической тактики ведения боевых действий. И если войско шло на марше – может быть. Да и то под вопросом. Даже полевые укрепления были для них проблемой с которой они предпочитали не связываться.

Строго говоря, все, что татары могли в текущей ситуации сделать, – это беспокоить войско, пытаться нарушить его снабжение и не давать предпринять штурм, нависая над тылом. Требовалось их отбросить, чем поместная конница и занялась, выйдя из лагеря…

Петр не знал, какими были помещики в прошлом. И особенно не стремился знать. Ему это было ни к чему. Он жил настоящим. А в настоящем дворянское ополчение представляло собой, по сути, легких драгун. У всех мушкеты с кремневым замком и сабелька, которой, впрочем, они пользоваться толком не умели и носили в основном для статуса. У кое-кого имелись пистолеты. Но так или иначе – их основным оружием был «карамультук», с которого они умели даже с седла стрелять и там же перезаряжаться, по случаю спешиваясь и давая более организованный огневой отпор. Не только умели и ценили такое, но и предпочитали огненный бой всем остальным.

Из-за этого, к слову, идеи с русскими драгунами во времена Михаила Федоровича и Алексея Михайловича так и не пошли. Зачем? Если с начала XVII века в этой роли вполне выступало поместное ополчение, почти полностью отказавшееся к середине века от лука со стрелами.

Доспехов никто, кроме отдельных состоятельных личностей, не носил. Вроде сотников или того выше. Да и те их надевали больше для статуса.

Татары тоже были преимущественно в тряпье, хотя и другом, но вместо огнестрельного оружия предпочитали саадак – лук со стрелами, что сразу бросалось в глаза. В сочетании с сильным влиянием польской и мадьярской культуры на платье поместных дворян это давало хорошо узнаваемый силуэт воина. И как следствие, позволяло весьма точно с большой дистанции понимать, кто где.

Это в XVI веке русская поместная конница была едва ли отличима от татарской, как обликом своим, так и тактикой. А вот потом, на рубеже XVI–XVII веков, она снова свернула «на запад», и пути-дорожки военных традиций потихоньку разошлись. Впрочем, Петр этого не знал и с борта полугалеры наблюдал за достаточно масштабным, но весьма деликатным сражением без всяких задних мыслей и исторических рефлексий.

Ни татары, ни поместные не рвались сходиться в свалку.

Так, наезжали. Постреливали. Отходили.

Этакие танцы конных групп.

Только у поместных они выходили более продуктивными. Все-таки аргументация мушкетом более весома, чем стрелой. Как там пелось в песне? Против самых лучших стрел все решает огнестрел? Вот так и происходило, из-за чего татарское войско сначала откатилось назад, а потом и совсем отошло.

Впрочем, было видно – они не сильно-то и старались. Скорее изображали попытку растревожить лагерь и вынудить его отойти, чем на самом деле к этому стремились. И это не удивительно. Османы их использовали явно не по их профилю. Сильной стороной татарской конницы было умение ограбить и разорить территорию максимально быстро и предельно основательно, уклоняясь от серьезных стычек с неприятелем. А тут полевой бой… это, мягко говоря, не их сильная сторона. И оттого в нем выглядели они очень бледно…