С этими словами сестра удалилась, пихая впереди себя Пловца и Чистого Голоса и громко приказывая всем остальным вернуться в здание.

Помощник повара вышел из кухни и забрал у Ловкого Охотника мясо. В дверях дома он обернулся и сказал язвительно:

– Это не индейская земля, Сидящий Бык24. Возвращайся в свою резервацию.

Стоя у окна кабинета Мэри Джозеф, Пловец и Чистый Голос со слезами на глазах наблюдали, как Ловкий Охотник подошел к своему типи и стал с трудом разбирать его. В это время прозвенел звонок, и начался урок по катехизису25. Когда после урока мальчики подбежали к окну на третьем этаже, Ловкий Охотник уже превратился в еле заметную конную фигурку на горизонте.

Со временем Чистый Голос привык и к постоянной угрозе телесного наказания, и к прочим тяготам школьной жизни. Гораздо труднее ему было мириться с презрительным отношением учителей и воспитателей к народу прерий. Какими только эпитетами не награждали педагоги его соплеменников! Индейцы были для них отсталыми дикарями, невежественными варварами, суеверными безбожниками, грязными язычниками и инфантильными лентяями. Чистого Голоса поражало, что кто-то мог говорить так о Ловком Охотнике, чье тело было измождено работой, чей острый ум всегда пытался найти смысл во всех великих изменениях, происходящих в мире; или о Том-Кто-Стоит-Прямо с его ненасытной любознательностью, спокойным и проницательным умом и непоколебимым чувством долга перед общиной; или о матери, полной живого воображения и любви и работавшей всю жизнь от зари дотемна ради своей большой семьи.

И все же оскорбительные слова легко срывались с уст священника, монахинь, их помощников-мирян, местных торговцев и рабочих фермы. В течение первого учебного года Чистый Голос очень остро реагировал на подобные высказывания. Они рождали в нем жгучий протест. Он готов был на все, чтобы оградить свою семью от словесных выпадов. Ему было досадно, что он не смог защитить деда, когда тот приехал его навестить.

Но со временем Чистый Голос научился закрывать уши. Он заметил, что если уделять слишком много внимания этой словесной грязи, то и сам непременно выпачкаешься в ней. Некоторые из его товарищей уже заразились так называемой «школьной мудростью»; так, появилась компания старших школьников, которые издевались над новичками и насмехались над их «индейскими повадками».

Постоянная тревога, которую Чистый Голос испытывал за младшего брата, достигла своего апогея в конце первого года обучения. Один добрый шотландец, работавший на железной дороге, привез в школу кинопроектор. Сеанс должен был состоять из просмотра нескольких коротких черно-белых фильмов из серии «Living Canada», снятых по заказу Канадской Тихоокеанской железной дороги. Фильмы были предназначены в помощь канадским вербовщикам в Британии и Европе; они должны были привлекать иммигрантов на Запад. Кроме того, они содержали рекламу Канадской Тихоокеанской железной дороги, поезда которой мелькали в каждом кадре. Эти поезда шли из Монреаля на запад через Торонто, Виннипег, Мусс-Джо, Реджайну, Медисин-Хат и Ванкувер. На каждой станции из вагонов высаживались иммигранты. Гвоздем показа должна была стать лента, которую сняли на камеру, установленную на паровозе. Паровоз пересекал прерии и двигался на запад по живописным ущельям Скалистых гор.

Разобрав перегородку между двумя классными комнатами, рабочие организовали временный кинотеатр. Жена шотландца должна была играть на фортепиано, оживляя немые сцены и заглушая громкое жужжание кинопроектора. Никому из школьников и большинству учителей до сей поры не доводилось видеть «движущиеся картинки». Публика бурлила в предвкушении невиданного зрелища. За пятнадцать минут до начала сеанса прибыли монахини во главе с Бобо. Последней вошла сестра Мэри Джозеф, толкая перед собой Пловца. Она велела ему встать слева, позади экрана. Если бы Пловец поднял голову, то увидел бы перед собой лица зрителей, обращенные на экран. Он мог наблюдать отражавшиеся на лицах эмоции, но не мог видеть сам фильм. Таково было наказание за нарушение правил гигиены, разговоры на языке кри и «молчаливое высокомерие».