– Просто почувствуй, как от боли сжато моё сердце.

Борька расплакался. Может, и правда, почувствовал. Может, от обиды, что план его не сработал. Но только после того дня он всегда защищал и оберегал девочку от всех.

– Не бойся, дружок, не спит единорог, на помощь к тебе он спешит, ты глазки закрой, представь, что с тобой, и страх навсегда улетит, – Сонечка стала напевать мамину песенку. Она не понимала, почему с ней это всё происходит. Девочка лежала на сырой холодной земле в тёмном лесу. Совсем одна. Никому не нужная.

– Почему это одна? А я что, не в счёт?

Сонечка, конечно, опять ничего и никого не увидела. Поэтому с досадой ответила:

– Если я тебя не вижу, то не в счёт!

– А кто же тогда для тебя всё это сделал? И фонари, и единорога из песни, а?

– А зачем ты это делаешь?

– Вот те здрасте, неблагодарная какая. Я её веселю, чтоб ей тут скучно не было, а она – зачем…

– А я и не просила тебя! Я в лес за тёткой пришла, а не за весельем.

На это некто промолчал. И Сонечка даже не понимала, тут он ещё или уже исчез. Девочка закрыла глаза. Она сильно устала, хотелось поспать: положить голову на белоснежную наволочку тётки Вали, развернуться на мягкой перине, укрыться ватным одеялом. Но ещё больше – поесть ароматной картошки из печки и выпить кружку тёплого молока. В животе от этих мыслей тут же заурчало.

– Эй, хватит спать! Ешь давай.

Сонечка открыла глаза и увидела перед собой миску картошки и кувшин с молоком. Один из потухших фонарей зажёгся, но уменьшился до размера небольшой лопатки и теперь словно ночник освещал пень, на котором стояла еда. Девочка вдоволь наелась, предпочтя не размышлять о том, откуда всё это взялось.

– Спасибо, было вкусно, – поблагодарила она невидимого кормильца.

– Ещё бы! Это же из печи твоей тётки, – ухмыльнулся некто.

Сонечка была такой уставшей, да ещё после сытной трапезы клонило в сон. Поэтому даже не удивилась тому, что её угостили именно тем, о чём только недавно подумала. Зато у девочки промелькнула мысль: «Ну а где перина-то? Не всё, значит, можешь!»

– Как это не всё? Всё могу! – с обидой сказал некто. – Мне просто не всё разрешено, а могу я всё. Смотри!

И тут в темноте необыкновенным голубым свечением разлилось озеро, прозрачное и красивое. На него можно было смотреть словно в стекло, за которым плавали дивные рыбки, а на поверхности мягко скользили лебеди. Сонечка любовалась этим чудом, как завороженная.

– Посмотрела? И будет с тебя! А то бабка хватится своих лебедей, и влетит мне потом, – второпях объяснялся некто.

– Ну а звать-то тебя как? – спросила девочка. – Раз увидеть тебя не могу, хоть назовись.

– А чего нет? Есть, конечно, – ответили ей из тьмы. – Кузьма я. Ты иди дальше вдоль фонарей, а мне покамест отлучиться надо. Бабка уже обыскалась.

Лес опять наполнился светом фонарей, и Сонечка послушно отправилась по аллее, уже совсем не боясь. Девочка дошла до забавной избушки. Домик был совсем небольшой, похожий, скорее, на большую собачью будку, нежели на жилище людей. Сонечка заглянула внутрь. Было темно-темно.

– А стучаться тебя не учили? – спросил скрипучий женский голос.

– Учили. Да только дверей-то тут нет, вот и не постучала, – как можно вежливее проговорила девочка, хотя голос незнакомки ей очень не понравился, даже напугал.

– Проходи, поклонись избе и скажи: «На чужой порог ступаю, что увижу, выйдя – забываю».

Девочка сделала, как было велено. В избе зажёгся свет, и Сонечка ахнула от увиденного. Посреди комнаты стоял огромный стол, прямо из него росло дерево, красный клён. По дому важно расхаживали огромный белый кот и чёрный ворон. Ещё в углу стояла большая печка. Под потолком спали летучие мыши, а на стене висело красивое зеркало, будто хрустальное. Стены все тёмные, окон не было вообще. А свет получался от расставленных там и тут лампадок.