– Если ты не заметила, мама, – сделав акцент на последнем слове, продолжила я, – люди пытаются выжить в сложившийся ситуации. Каждый из нас занимается делом, в отличие от тебя, – это было очень некрасиво с моей стороны, но скопившийся гнев требовал выхода. Слишком долго мы молчали и пытались не обращать внимания на поведение Норы.

– Хватит! – стукнув кулаками по столу, проговорил Эрик, – мы все знаем, что это ни к чему не приведет. Будь хоть ты умнее, Астрид! – прорычал брат.

– Кто-нибудь хочет еще кофе? – тихонько спросила Хильда, положив руки на плечи Эрика.

Удивительно, как она влияла на брата. Стоило ей прикоснуться к нему, как он сразу размяк, тело расслабилось, а гневные морщинки исчезли. Все время, пока наша семья спорила, Антонио спокойно пил кофе, периодически поглядывая на меня.

Я люблю это в нем: он никогда не осуждает и не вмешивается. Антонио из раза в раз повторяет, что доверяет мне и наши отношения ему дороги. Ведь попробуй он выступить вместе с Хильдой против моих ночных походов, то точно испортил бы мое отношение к нему. Пока Хильда заваривала новую порцию чудесного кофе, у входа на кухню появилась мама. Она стояла и смотрела на нас прекрасными, большими, зелеными глазами. Такие же глаза у Эрика. Но ее взгляд был абсолютно пустым, та жизненная энергия и сила, которые раньше излучали ее глаза, испарилась. Теперь вместо них – отстраненность и отчужденность. Несмотря на это, Нора сохранила благородную красоту: пшеничного цвета волосы лежали ровными прядями на плечах, стройная фигура, которую можно было рассмотреть даже под стареньким шерстяным пледом, в котором она пряталась, та самая добрая улыбка – остались неизменными.

– Вы будто увидели призрак, хватит уже. Астрид права: я совсем выпала из жизни. Мне очень жаль… – она опустила глаза. – Я должна была защищать вас после смерти… – не договорив, мама запнулась и начала нервно перебирать пальцами бахрому пледа, – после смерти Гилбрета… А в итоге получилось так, что вы сами себя защищали, да еще вдобавок и меня, – улыбнувшись, закончила она.

– Успокойся, мам! – вскочил со стула Эрик, – мы с Астрид знали, что тебе просто нужно время. Ты у нас сильная! – запнувшись, мой брат продолжил: – Может, ты переберешься обратно в вашу спальню? Ты уже полтора месяца спишь в гостиной…

– Я знаю, дорогой, знаю, просто мне нужно было немного времени, чтобы разобраться. Мы так сильно любили друг друга с вашим отцом, что я не могла и не хотела принимать, что его больше нет с нами. Я надеялась, что однажды в воскресенье он войдет в квартиру с любимой корзиной, заполненной до краев, поцелует Астрид в макушку, погладит тебя по спине, и меня одарит поцелуем… – на глазах мамы блеснули слезы. – Для меня найдется местечко?

– Конечно! – я улыбнулась и похлопала по стулу рядом с собой. – Не переживай. Надеюсь, тебе лучше?

– Я рад, что вы все решили! Мне уж очень не хочется вас оставлять, но дела ждут, – встал Антонио.

Прежде чем покинуть нашу квартиру, он всегда целовал меня так, будто прощается со мной, будто это последний наш поцелуй. Сегодняшнее утро не было исключением. Антонио склонился надо мной, пальцами правой руки аккуратно приподнял подбородок и нежно коснулся горячими губами моих.

– Я люблю тебя, Астрид, – с горящими глазами шепнул он мне в губы, ласково провел пальцем по щеке и ушел.

Антонио помогал городу, и я очень гордилась им, но в глубине души каждый чертов час его отсутствия переживала. Горожане, чьи дома пострадали от рук мародеров, искали убежища. В конечном итоге они нашли его: больше трехсот человек скрывались в Соборе. Люди перестали ходить в него после пяти дней бесконечных молитв. Видимо, поняли, что их просьбы к Господу Богу не работают и отпустили эту идею. Антонио помогал семьям, которые остались без крыши над головой. Он вместе с несколькими ребятами каждый день ходили на рынок, закупали нужное и относили в Собор. Конечно, люди были благодарны им за помощь. Но меня никогда не оставляло беспокойство. У них был целый отряд! Антонио отвечал за еду. А до вторжения первого всадника его семья была одной из самых влиятельных в Риме… В первый день Чумы его родители и младшая сестра покинули столицу. А он остался – ради меня… И если с ним что-нибудь случится, это будет моей виной и мне придется жить с этим всю оставшуюся жизнь.