Повесть временных лет не уточняет, какому святому Андрею были посвящены храмы в Киеве и Переяславле. А. Ф. Литвинова и Ф. Б. Успенский допускают, что переяславская церковь могла быть посвящена св. мч. Андрею Стратилату.[123] Это мнение базируется на наблюдениях П. А. Раппопорта, попытавшегося определить дни закладки древнерусских храмов по азимутам их продольной оси, которая обычно была ориентирована на восход солнца. Ориентация выявленного раскопками основания храма в Переяславле приблизительно соответствует дню памяти св. мч. Андрея Стратилата (19 августа). Но ведь сам П. А. Раппопорт отмечал: «день закладки часто не совпадал с днем патрона данного храма; гораздо чаще с этим днем совпадал день освящения церкви».[124] Общий же контекст русской церковной жизни конца XI в. (см. следующую главу) убеждает в том, что оба храма были освящены во имя св. апостола Андрея.

Что касается времени включения интересующего нас рассказа в летопись, то, как правило, это событие относят к XII в. Лишь А. Л. Погодин попытался датировать запись предания в древнерусскую хронику серединой XI в. и связать это с именем св. митрополита Илариона,[125] а А. Г. Кузьмин утверждал, что «Сказание об апостоле Андрее связано в летописи с такими текстами, происхождение которых не выходит за пределы XI в.»[126] По мнению же А. А. Шахматова, появление этого рассказа в Повести временных лет относится ко времени ее составления св. прп. Нестором около 1110 г.[127] Сторонники иной точки зрения полагают, что предание было вставлено в летопись игуменом киевского Михайловского Выдубицкого монастыря св. прп. Сильвестром при редактировании ее текста в 1113–1116 гг.[128] О. М. Рапов указывал, что сообщение об апостоле Андрее было вписано в летопись сыном Владимира Мономаха, св. блгв. вел. кн. Мстиславом (Феодором) Владимировичем в рамках третьей редакции Повести временных лет (1118 г.) и являлось политическим аргументом в начавшемся в 1116 г. военном конфликте с Византией.[129] И. И. Малышевский связывал включение данного известия в хронику с тем периодом, когда киевскую кафедру возглавлял митрополит Климент Смолятич (1147–1155 гг.) – «временем попытки устранить иерархическую зависимость нашу от Царьграда и устроить митрополию Киевскую, как самостоятельную».[130] А. Д. Седельников утверждал, что предание появилось в летописи лишь в 1160-х гг., когда при св. прп. архимандрите Поликарпе «в Печерском монастыре вспыхивает энергичная литературная работа».[131]

Как видим, запись в летопись рассказа о св. Андрее бо́льшая часть исследователей склонна обусловливать идеологическими причинами.[132] Да и само появление на Руси в XI в. традиции почитания апостола и связываемое с ней формирование предания также зачастую объясняют идеологическим контекстом эпохи.[133] Попробуем поставить вопрос иначе: в случае, если летописное известие о путешествии апостола Андрея «по Днепру горе» отражает историческую реальность I в. по Р. Х., каким образом могла подобная информация сохраниться до XI столетия и попасть в русскую хронику? Ведь летопись содержит лишь анонимную ссылку на некое устное сообщение.

Письменное известие, связывающее деятельность апостола Андрея с Восточной Европой, содержится в «Церковной истории» Евсевия Кесарийского (III, 1), относящейся к первой четверти IV в.: «Святые же апостолы и ученики Спасителя рассеялись по всей земле. Фоме, как повествует предание, выпала по жребию Парфия, Андрею – Скифия (выделено мною, Н. П.), Иоану – Асия, там он жил, там в Эфесе и скончался; (2) Петр, по-видимому, благовествовал иудеям, рассеянным по Понту, Галатии, Вифинии, Каппадокии и Асии. Под конец жизни он оказался в Риме, где и был распят головой вниз: он сам счел себя достойным такой казни. (3) Надо ли говорить о Павле, возвещавшем Христово Евангелие от Иерусалима до Иллирика и пострадавшем при Нероне в Риме. В точности так рассказано у Оригена в 3-м томе его Толкований на Бытие».