Вместе с тем, чем мог, свт. Тихон облегчал положение духовенства. Даже за тяжкую вину отрешая священника от места, охотно предоставлял его место сыну (понимая бедность приходов сельских священнослужителей). В обычае было тогда и духовных подвергать телесному наказанию в консистории. Свт. Тихон о священниках писал: «Не чинить на теле Свт. наказания»[18].

Одной из тяжелых повинностей, лежавших на духовенстве, была обязанность выставлять подводы для духовных управителей и посланных ими. Тихон предписал, «чтобы духовные управители, ради самоприхотных надобностей, ни под каким видом подвод не брали, а священнослужители не давали, а если потребуются подводы ради казенного дела, то брать только надлежащее число, и сколько где и про какое дело взято, в журнал записывать справедливо и неотменно».

Интересен случай, произошедший с самим святителем, рассказанный его келейником: «В 1764 году, когда он был еще на епархии, случилось ему осенним временем ехать верст за сто от Воронежа по московскому тракту, чрез село Хлевное, для погребения тела умершего некоего помещика. Здесь, остановясь с свитою своею, потребовал он от выборного того села и прочих стариков перемены лошадей под свиту. Они же, невзирая на просьбу и усердную, своего пастыря, грубым видом и жесткими словами отвечали ему, отказывали и в самых лошадях, говоря "нет лошадей" (хотя того села жители в тогдашнее время весьма были богаты как лошадьми, так и хлебом всяким) и что "ты ведь не губернатор наш, чтоб скоро собрать лошадей". Он, будучи таким грубым отзывом их разогорчен, говорил им: "Да я вам пастырь: вы и меня обязаны сочесть не меньше губернатора и послужить мне как пастырю своему". – "Да ты, – отвечали мужики, – пастырь над попами да дьяками". Такая их необузданность в ответе паче огорчила дух Преосвященного, так что он принужден был сказать, чтоб они его больше не мучили и боялись бы Бога. И так они его продержали долгое время, хотя прогонные деньги он им не только по надлежащему, но еще с лихвою платил; а посему с немалым огорчением отправился в предлежащий путь. В 1780 году случилось мне посланному быть от Преосвященного в Воронеж и в оном селе Хлевном у тамошнего некоторого старика заночевать. Между разговорами слышу от того мужичка и от прочих собравшихся к нему стариков просьбу ко мне, чтоб истребовал я от Преосвященного всем того села жителям прощение. Пересказывая мне прошедшую свою вину и все то приключение, они говорили, что от того-де времени, как сей архиерей наше село проклял, ни у кого не стоят лошади доныне, но у всех хорошие лошади мрут; старики говорили, что прежде у них довольное количество было весьма хороших лошадей, а теперь многие в лошадях и хлебе недостаток претерпевают, а паче из тех, которые-де грубо отвечали архиерею. Я советовал оным мужичкам самим явиться к пастырскому его лицу. По совету моему, они и приезжали к нему в Задонский монастырь. Когда ж я докладывал о тех мужичках и о всех случившихся им обстоятельствах, то Преосвященный, вспомня тотчас о тех приключениях скорбных, все тое подробно пересказал мне, как я от тех мужичков слышал. "Но проклинать их, – говорил он, – я не проклинал, но за непочитание и оскорбление пастыря наказует их Бог". В то время был он в здоровье своем слаб, да и редко кого до себя допускал. Не допустил и их, но простил заочно, чрез меня».

Святитель много заботился об улучшении нравственности и материального быта духовенства. Но на нем лежала и другая обязанность – приготовить достойные лица к занятию открывающихся мест священноцерковнослужителей. И здесь предстояли ему большие труды и заботы. Семинария, открытая в Воронеже еще в 1745 году, при предшественниках Тихона была распущена; оставалась только при архиерейском доме славянская школа, и такая же в городе Острогожске. Являлись к Преосвященному ставленники, с прошениями об определении на место, совсем не знающие грамоты. Чтобы помочь этому недостатку, происходящему от нерадения отцов, Тихон велел во всех городах, где есть духовные правления, завести славянские школы. Учителями в них по общему согласию избрать священников и диаконов, искусных в чтении, пении и письме, и если много будет учеников, то в помощники им избрать грамотного причетника. Для помещения этих школ выстроить дома или купить готовые на счет духовенства. Духовным управителям велено было принуждать священнослужителей, чтобы они немедленно высылали детей в эти школы. Однако затея провалилась. Священники не хотели отдавать детей в учебу, а если отдавали, то ученики сбегали. Спустя два года училища пришлось закрыть. Остававшиеся в них немногочисленные ученики были переведены в Острогожск и Елец. Школы, учрежденные в Острогожске и Ельце, вдали от личного надзора святителя Тихона, при нерасположении самого духовенства к образованию детей, не могли процветать. До сведения святителя доходили известия о разных злоупотреблениях.