– Конечно! – ответил я с воодушевлением, – К этому четвёртый год стремлюсь, это ж моё любимое дело!

– Вот и хорошо, поработаем в этом деле вместе, – утвердила спокойным тоном Римма Михайловна.

Подошло время идти на посадку. «Так вот зачем меня торопила и моя интуиция, и само Провидение! Для этой встречи! Это же счастье! Значит я всё-таки ведомый! Главное – в дальнейшем не ошибаться! Наконец я нашёл своё дело! Да ещё и таких людей! О встрече с подобными мечтал со времени начала изучения трудов Карла Кастанеды. Ещё пять лет назад, когда даже не помышлял о каком-либо духовном пути, посмотрев фильм Андрея Тарковского «Сталкер», я заявил твёрдо семье, что буду сталкером. Моя семья, конечно, не приняла мои слова всерьёз, но мне это было не важно. А важно, что я к этому стремился. И вот оно – состоялось! Я буду сталкером!» – так думал я, в состоянии эйфории, двигаясь бок о бок с родственными душами на посадку в автобус.

Ехали не долго. При тёплой беседе словно переместились в пространстве. Снова казались нескончаемыми разговоры единомышленников, в которые уже смогла включиться наглая москвичка, постоянно склонявшая нас к эзотерическим темам. Римма Михайловна стала поддаваться и отчасти постепенно раскрыла для неё свои глубокие знания… А на меня эта девушка перестала, наконец, смотреть, и в последующем подчёркнуто игнорировала моё присутствие. Очевидно, обиделась на мою откровенную реакцию на неё. …Ещё по светлому времени водитель автобуса встал на ночёвку в следующем райцентре, в Усть-Кане. В те времена этот рейс проходил длинным маршрутом, через два высоких перевала (Ябоганский и Семинский), видимо, поэтому прерывался ночёвкой в этом посёлке (согласно правил, установленных ещё советским законодательством, по технике безопасности).

Автобус водитель поставил у единственной двухэтажной гостиницы в центре и вместе со всеми транзитными пассажирами поселился в ней. Все комнаты были четырёхместными, а удобства – на улице, в деревянной общей уборной. Я попытался поселиться в одну комнату с моими новыми друзьями. Николаю это явно не понравилось, и он меня незаметно стал оттеснять физически, обладая преимуществом габаритов тела. Заметившая это Римма Михайловна соответствующим жестом осадила его, также молча, и ему пришлось уступить. Оба, очевидно, старались, чтобы всего этого не заметил Юрий Павлович. Было смешно, но никто не смеялся. Мне стало понятно, что Николай начал примитивно ревновать, сразу упав в моих глазах. «Видимо, у Юрия Павловича с Риммой Михайловной особого выбора в проводниках не было» – подумал я.

Бросив в номере свои вещи, мы пошли к реке Чарыш, что несла свои чистые воды на «заднем дворе» гостиницы. Очень хотелось размять ноги после долгого переезда и умыться. От здания до воды лежала просторная и чистая поляна шириной в добрую сотню шагов, а в длину – от одного поворота реки до другого. А за руслом поднимался горный склон, приглушённый тенью от заходящего солнца. Прогуливаясь спиной к гостинице, создавалось впечатление, что мы снова в нетронутой человеком природе. Весь тихий посёлок лежал вне поля зрения и забылся за спиной. Это был апогей нашего общения с Юрием Павловичем и Риммой Михайловной, мы были только втроём на берегу реки с прозрачной водой, быстро уносящей из моей души остатки негатива. Я поделился с ними своими, взлетевшими в этот момент, чувствами к жене. Но мои друзья стояли в молчаливом внимании и ответили мне лишь телепатически, что сочувствуют и даже жалеют меня. Я почувствовал их тёплые объятия, хотя они стояли недвижными рядом и так же заворожённо смотрели на быстрый поток. Но я не понимал, почему они меня жалеют. А ещё через минуту мене в голову пришло их беззвучное послание: – «Тебя ждут многие нелёгкие испытания, и ты сам должен со всем справиться. Мы тебе сейчас не в праве чем-либо помочь. Крепись, путь твой не ровен…»