Мила предпочла идти со мной до самой «зелёнки» и мы с ней почти беспрерывно обсуждали лишь то, как лучше преодолеть иное препятствие. Обсуждение этого не требовалось, по сути, мы просто так себя отвлекали от усталости, а заодно – развлекали. Я чувствовал, что ей комфортно идти со мной, в отрыве от группы. Только иногда нам виделось, как за изгибами ледника мелькала голова то одного, то другого участника.

На ходу я вспомнил рассказ Стаса о том, что наиболее простой по категории сложности путь на вершину Белухи лежит как раз по этому леднику. И если я в будущем поведу на гору или просто к подножию Катю, либо кого ещё, то сделаю это именно с этого ущелья, красота которого меня сразу покорила.

Спустились мы с языка ледника к левому склону ущелья, когда солнышко уже стало клониться к вечеру. И, уже по крупному курумнику моренного выноса, вышли на берег маленького круглого озерца. Вода в нём отливала изумрудом, преломляя лучики солнца, и была прозрачной до глубокого дна, где, как через лупу, кратно увеличенные в размере, покоились гигантские, круглые валуны. А слева, над водоёмом, нависала вертикальная скала в добрую сотню метров, за которой лишь зелёной травкой успокаивал глаз крутой склон гривы, отделяющей российскую территорию от казахстанской.

Оказалось, что к этому месту мы с Милой вышли последними. На огромных, обкатанных ледником когда-то, округлых валунах, окружающих озерцо у самого среза воды, сидели на единственном за день привале Люда, Люба, Владимир и Николай. Видно было, как все устали, сидели понуро и горбясь спинами. А мне, не смотря на усталость, было радостно, всё же гладко прошло – чего грустить? Игорь, видимо, первым проскочил этот водоём, устремившись к травке.

Крупные камни, размерами и формами схожие с лежащими медведями, красиво окаймляли пруд идеальной формы, согласно закону о золотом сечении. Шёл десятый день похода. А у нас за всё это время не было возможности не то, чтобы помыться, а даже просто раздеться. И так потянуло меня искупаться, что едва я освободил спину от рюкзака, так сразу громко и весело заявил присутствующим:

– Кого будет смущать мой голый вид, тех прошу отвернуться. Я хочу максимально освежиться! Сил нет, как хочется!

И стал быстро раздеваться. Владимир при моём заявлении взвалил на спину свой рюкзак и пошёл прочь в сторону «зелёнки». Не желая мочить (чтобы потом мучиться сушить) ни одного элемента одежды, я разделся догола и нырнул рыбкой в колюче холодную воду. А когда с удовольствием вынырнул на поверхность, то увидел, что Николай последовал за Владимиром с явно недовольным видом, на ходу накидывая на плечи рюкзак. Девушки же начали раздеваться, следуя моему примеру.

– Я не буду на вас смотреть, девчонки, будьте свободнее, – воскликнул я из воды, демонстративно глядя в сторону от них.

Вылезая из воды, спиной к девчатам, я стал быстро одеваться. Моё тело благодарно отозвалось бодростью. Покидая спешно берег водоёма, чтобы не смущать женщин, я слышал позади всплески воды – женская часть команды купалась. А я без оглядки последовал в сторону зеленеющих уже недалеко полян, перемежающихся островками кустарника и редкими, стоящими по одному, низкорослыми молодыми кедрами. Шёл не спеша, желая дойти до обеденной стоянки вместе с женщинами и дольше не видеть Николая. Так я вскоре услышал шаги и разговор догоняющих девчат. И, уже вместе, мы вчетвером зашли на очень уютную полянку с костровищем.

Николай, присев на корточки над костровищем, уже собирал на нём «колодец» из хвороста для костра. Это было удивительно, потому что он впервые при мне занялся походным бытом. Не скрывая приподнятого настроения, я скинул с плеч рюкзак и, едва разогнув спину, не вполне осознанно, направился к Николаю. Но зачем? Ведь и так понятно, что будем здесь обедать. Все мы одинаково устали от недельного пребывания на ледниках, но никто не выказывал состояния облегчения, к моему сдержанному удивлению. Никто не успел ещё ни присесть, ни заняться сбором дров для костра, что надо было делать в первую очередь, потому что со вчерашнего дня ещё не ели.