Заканчивая укладку своего рюкзака, я вдруг услышал, как кто-то ходит за стеной дома…

Глянул в одно и во второе окно, но не увидел там никого. Подумалось: «Может, медведь?». Стало страшно выходить.

Набравшись мужества и включив налобный фонарик, я вышел из дома, пока без рюкзака. По-кошачьи ступая, обошёл вокруг избушки – никого. В округе тишина. Вернулся в дом, чтобы одеть рюкзак, и… снова шаги, мягкие и размеренные. Ничего не понимая, стал прислушиваться, отбросив интерпретацию. И только так догадался – мыши или другие грызуны двигаются под половицами. Вот ведь какая штука – ассоциативное мышление. Страх мой ослаб, но до конца не прошёл. Сам себе удивляюсь – что это со мной? На улице светает, всё уже видно, на пару десятков метров точно.

Надел на голову фонарь, но не для того чтобы лучше видеть, а чтобы выглядеть грозным при встрече с большим зверем. Или интуиция, или разыгравшаяся фантазия шептала, что на тропе встречу медведя. И не одного, а медведицу с медвежатами, и даже знаю где. Примерно в километре от домика, впереди, по тропе, пересекая её, со склона течёт ручей. И в этом месте, я был уверен, они придут на водопой, в момент моего приближения.

Готовый к такой встрече, взвалив на спину рюкзак, я отважно вышел опасности навстречу. Шёл, специально громко топая тяжёлыми вибрамами о каменистый грунт, чтобы загодя спугнуть осторожную мать. Дойдя до означенного ручья и не обнаружив там никого, облегчённо выдохнул. Стало уже совсем светло, и вся природа замерла в ожидании восхода солнца. Я весело ускорил шаг, свыкшись с болью в сбитых щиколотках. А вскоре, когда уже взошло солнышко из-за восточного гребня, я вдруг опомнился, что на голове горит включённый фонарик. Вот умора! И я вслух рассмеялся над собой и своими страхами.

А может, своим топотом я и впрямь предупредил опасную встречу? И мать быстро увела медвежат прочь от тропы. Мои чувства были очень сильны… Через час оказалось, что я рано развеселился…

Быстро, полубегом, спустившись к мосту через Чую и слёту проскочив его, я стал подниматься на последний в этом распадке подъём, скальный прижим над излучиной реки. Когда достиг наивысшей его точки, решил сделать первый привал. Дальше – лишь спуск к трассе. Не снимая «приросший» к спине рюкзак, я присел на небольшой скальный выступ и захотел попрощаться с полюбившимся ущельем.

С этой, последней, точки обзора видны и пенящиеся потоки водных артерий встретившихся рек, и самоё низовье ущелья. Едва я развернулся вполоборота, чтобы последний раз в этом году глянуть на красоту божьего творения (когда-то ещё представится возможность следующего посещения этих мест?), как обомлел от ужаса.

Несмотря на то, что солнце уже освещало окрестность и слепило мне глаза, а всё вокруг оставалось безмятежно прежним, на меня сердито взирал в упор мужской лик с огромными пугающими глазами. Его лицо занимало огромную часть неба над ущельем, не закрывая ни солнца, ни горных склонов. Оно было одновременно и реальным и прозрачным. Лик был дымчато-бурого цвета с размытыми чертами и не вписывался в ландшафт, был параллелен ему. Мне мгновенно стало понятно, что он здесь хозяин, чем-то рассерженный на меня. Лик бессловесно «прорычал» мне в лицо:

– Пошёл вон!

Это были не звуки, а смысл его мимики, словесно отражённый у меня в голове. Всё произошло в доли секунды. Я мгновенно подскочил, как ужаленный, волосы на всём моём теле встали дыбом, я физически это почувствовал под одеждой и под банданой. В прямом смысле: с подскоком оторвавшись от тверди, как горный козёл, бегом и прыжками рванул со скал вниз, в направлении Чуйского тракта, уже без оглядки. Волосы не собирались опускаться в привычное положение и я, как ощетинившийся зверь, бежал, будто преследуемый хищником.