Ни от кого не жду ответа, просто запрокидываю голову и закрываю глаза. Слышу начавшиеся сборы. Шелест бумаг, хлопки крышек ноутов и удаляющиеся шаги.

– Прибытие поезда только через час, – неожиданно подаёт голос.

– Сюрпри-и-из, – не могу сдержать издевательский смешок, но даже он не выводит отца из равновесия.

Теперь я смотрю на него в упор. Не отвожу глаз и отчаянно соперничаю в упрямстве, которое, кстати, досталось мне от него же.

– Давай на сегодня это будет твой последний сюрприз. Я хочу, чтобы за ужином ты вёл себя менее эпатажно.

– Не могу обещать, пап!

Тут я искренен на все сто и он это прекрасно знает. Знает, каким чудилой я могу быть.

Могу… и сегодня непременно буду тем самым чудилой, который способен внести смуту в их пресную жизнь.

***

– Предупреждаю последний раз, Мирон! – отец скашивает на меня глаза, смотря из-под широких бровей. Спокойным, холодным взглядом. Я до сих пор так и не научился читать его покер-фейс. – Будешь вести себя как клоун и…

Он не успевает договорить, а у меня уже крутятся на языке предположения насчёт наказания за непослушание. Я зло перебиваю отца.

– И-и? Отправишь меня обратно к матери? – слова рассыпаются в горле битым стеклом и режут слух от болезненной правдивости. – Так и будете играть мной в пинг-понг? Я вырос, если вы оба не заметили, – почти кричу, но отец в ответ даже не морщится, но руль сжимает крепче обычного. Это заметно по побелевшим костяшкам. – И не нуждаюсь в вашей опеке, удобной только вам.

– Взрослый? – припечатывает своим вопросом, заиграв желваками. Наконец-то хоть что-то на его лице выдает эмоции. – Докажи. Веди себя достойно, умно и так, чтобы никому, а в первую очередь тебе самому не было стыдно за совершенные поступки. Вернись в университет, я помогу. Проблем с этим не будет. Отучись нормально, – похлопывает меня по плечу, делая акцент на том, что он готов мне доверять. – Найди себя в деле, которое будет приносить и удовольствие, и доход.

Наверное, впервые в жизни говорит со мной никак с сопляком, а как с равным себе.

– Я понял.

Хочу сказать уверенно, но выходит так, словно я ерничаю и отец нетерпеливо срывается с парковки. Ведёт машину нервно и мы подъезжаем к дому спустя молчаливых полчаса.

Въезжаем во двор, и я вижу, что тут ничего не изменилось. И я даже рад вновь оказаться здесь. Вернуться из той дыры, куда я уехал вслед за матерью, лишь бы ей не было так одиноко после развода.

– Мирон, я устал, – тяжело вздыхает отец и откидывает голову на подголовник.

Я понимаю о чём, он говорит. Он имеет ввиду не физическую усталость, а моральную.

Долгий бракоразводный процесс, мой отъезд, выходки мамы и моя неуправляемость давят на него. Выматывают, заставляя сейчас играть желваками.

– Я знаю, каким ты умеешь быть, и знаю какой ты на самом деле. Не будь занозой. Не порть нам всем жизнь.

Я не могу обещать даже самому себе, что буду паинькой. И уж тем более заверить в этом отца.

– Ну… хорош уже, пап, драматизировать, – понимаю, к чему он клонит, вернее, к кому конкретно. – Обещаю не прессовать твою женщину и не троллить её дочурку.

Отец намерен выдрессировать меня. Сделать из меня покладистого члена его новой семьи. Чёрта с два!

Разрушительная волна ненависти поднимается внутри меня и ищет выхода и я уже знаю, кто сегодня захлебнется в водовороте моих эмоций.

3. =3=

Стася

Я стою возле шкафа с зеркалом во весь рост. Лениво рассматриваю своё отражение и никак не могу понять, зачем мама настояла на платье.

Как по мне, так семейный ужин не повод наряжаться куклой, тем более ради того, кого я и в глаза никогда не видела. А ввиду отсутствия в доме даже хотя бы одной фотографии хозяйского сына и не представляя как он выглядит, и стараться не стоило.